Зомбированный город

— Просто беда с сиротками. Как их жалко. Такие ребятки хорошие. Пока я вожусь. Завтра мать Славы из деревни приезжает. Она еще не знает ничего. Ее только вызвали, ничего не сказали — ни про Славу, ни про Лизу. Про Лизу вообще не успели. Мать уже в поезде была. Следователь обещал сам ее встретить и домой отвезти. Они уже и вагон знают, и место. Сейчас же все регистрируют. Вот бабушка внуками и займется.

— Извините. Я в этой ситуации помочь уже ничем, наверное, не смогу…

— А кто теперь, кроме Бога, поможет… Остается уповать только на него, — тихо сказала собеседница и отключилась от разговора.

Игорь Илларионович снова сел за компьютер, но разве можно в таком состоянии работать, разве можно думать о чем-то другом, кроме случившегося! Минут десять посмотрев бездумно в монитор, где кривая отображала на графике температурные перепады ворчливой крысы Цицерона, Страхов опять взялся за трубку. Начал набирать номер телефона профессора Торсисяна, но, не набрав и половины, бросил.

Этот разговор не принесет положительного результата, сообразил после короткого раздумья Игорь Илларионович. Более того, этот разговор опасный. Для чего группе ФСБ и тесно с ней сотрудничавшему профессору Торсисяну понадобился артист Игорь Владимирович — непонятно, и никогда не станет понятно. Страхова просто не подпустят к истине, он хорошо знает принцип: «Нет человека — нет проблемы». Как никто и никогда не объяснит Страхову, за что была убита женщина в том же подъезде, где потом был зарублен артист, как никто не сообщит, с Елизаветой произошел несчастный случай или там было что-то подстроено. «Нет человека — нет проблемы». Игорь Илларионович вовсе не хотел, чтобы этот принцип страховки был отнесен и к нему. И для чего он вообще пытается что-то узнать? Это что, простое любопытство? Нет, сам себе сказал профессор. Это не любопытство. Любой садовник, сажая яблоню, желает знать, какие плоды она будет давать, кислые или сладкие, сочные или не слишком. Так и он, работая над воздействием на человеческий мозг, желает узнать, каковы результаты его труда, как применяется оружие, изготовленное профессором Торсисяном на основе его, профессора Страхова, опытов и изысканий, его многочисленных экспериментов. И это желание естественное. Оставалось только надеяться, что сотрудничество со спецназом ГРУ не выльется во что-то подобное. И, конечно, лучше самому ехать с этими офицерами, чтобы самому видеть и самому решать, насколько действенно то, что производит институт…

Уже перед сном Игорю Илларионовичу позвонил Арсен Эмильевич. Он вообще-то мог иногда позвонить среди ночи, ничуть не стесняясь, просто ради того, чтобы поболтать ни о чем в то время, когда ему не спится. А спит или не спит собеседник, его мало волновало.

— Ларионыч, я ведь все еще работаю. И спать сегодня на рабочем столе буду. И лаборантов своих работать заставил, — судя по голосу, Торсисян жаловался, но в действительности он просто хвастался трудностями, которые ему приходится преодолевать, чтобы заслужить звание признанного гения.

— А если вообще не спать?

— Как так? — не понял Арсен Эмильевич.

— Просто. Составляешь из группы две смены. Работают по двенадцать часов. Ты — двадцать четыре часа с перерывами на сон по пятнадцать минут через каждые четыре часа.

— Я так не умею.

— Попроси спецназовцев. Они тебя научат. Могу и я научить. Ты сам как, гипнабельный? Я вот почему-то абсолютно нет.

— Относительно. Мне мощный раппорт[17] нужен, чтобы меня в транс ввести. Не у всех получается. Я слишком на себе замкнут. Самодостаточен.

— А быстрым методом? Принудительно. Или цыганский гипноз[18]… Или даже эриксоновский[19]…

Про эриксоновский гипноз Страхов заговорил не случайно. Это предложение просто отводило подозрения от Игоря Илларионовича в том, что он желает заглянуть в мысли Торсисяна, и снимало настороженность коллеги.

— Не пробовал. А что ты хочешь?

— Состояние «ключа» знаешь?

— А-а… Слышал. Что это даст?.. Это не для меня. Я сам — сильный.

— Спецназовцы тоже народ не хилый. А спецназ ГРУ обучают этому. Что-то дает. Я слышал, они себе с помощью мысли даже раны лечат. Входят в состояние «ключа» и прекращают кровотечение из раны. Но, главное, это дает возможность обмануть организм, поспать пятнадцать минут, а организм отдохнет, как за полноценную ночь.

— Я подумаю, — холодно отреагировал на предложение профессор Торсисян. — Наведу справки. Не уверен, что со мной это пройдет. А если не пройдет, то и время терять не буду. Мне и так его отпущено очень мало.