Зомбированный город

— Думай. Я завтра с утра буду, поговорим. А сейчас я ложусь спать, чего тебе не желаю. Не спи и сделай мне за пять дней панель управления, — последняя фраза звучала уже как установка гипнотизера. Но проводить сеансы по телефону Игорь Илларионович не умел. Читал, что некоторым специалистам это удается. Однако сам не пробовал, тем более это сложно, если вообще возможно, с таким человеком, как Арсен Эмильевич, который всякому влиянию со стороны, даже доброжелательному, будет сопротивляться, потому что понимает и знает, как легко доброжелательное влияние перевести в недоброжелательное. — Ладно. До завтра.

— Ага… Давай… — Арсен Эмильевич отключился от разговора.

В том, что Торсисян откажется от сеанса гипноза, Игорь Илларионович не сомневался. Оставлять свою голову и свои мысли «открытыми» для чужого человека он не пожелает. И если Страхов в своих рассуждениях прав, Торсисяна в случае согласия ждет судьба артиста Игоря Владимировича или жены прапорщика с топором. Но ведь о том, что собирается работать с ними, Игорь Илларионович предупреждал не кого-то постороннего, а только профессора Торсисяна. Сам прекрасно владеющий гипнозом, Арсен Эмильевич отлично знал, что официальные утверждения светил психотерапии о том, что человека никогда нельзя заставить сделать что-то, что противоречило бы его принципам, как нельзя заставить сказать то, что в здравом уме и ясной памяти он не желает говорить, ерунда, придуманная специально для спокойствия пациентов. Каждому человеку есть что скрывать. У каждого где-то в глубине души таится участок, который индивид прячет от постороннего взора. Безразлично, поступок это или назойливые мысли, мечта, так и не воплотившаяся, но для постороннего наивная или неприличная. И человек не желает этот участок своей души выставлять напоказ. Но все светила психотерапии лукавят и сами прекрасно об этом знают. Можно заставить человека сделать все, что угодно гипнотизеру, даже простым усилием воли, не говоря уже об обмане. Можно женщину сделать серийной убийцей, внушив ей, что какие-то мужчины покушаются на жизнь ее ребенка. Простейший обман, но действенный. Это уже было, кажется, в ирландской судебной практике. А в жизни эта женщина была робкой и стеснительной особой. В любой ситуации можно придумать обман и заставить разговориться даже самого несговорчивого человека. И, зная все это, Торсисян на гипноз не пойдет. Он лучше откажется от звания признанного гения, но останется живым. Даже если Игорь Илларионович никому не станет сообщать о том, что будет гипнотизировать коллегу, заинтересованные люди об этом узнают. Наверняка телефон Страхова прослушивается. И не китайцами, а российскими спецслужбами, к которым Арсен Эмильевич имеет непосредственное отношение.

Звонок коллеги как-то отвлек Игоря Илларионовича от мыслей о печальной судьбе Елизаветы. Он опасался, что эти мысли долго не дадут ему уснуть, но уснул, как оказалось, сразу. Может быть, дополнительно сказалась усталость от непривычного занятия — обучения спецназовцев. Однако спал, видимо, недолго. Страхов даже не помнил, что он видел во сне, и не знал, пришла в голову мысль из сна или она просто во сне пришла в голову. Но профессор ясно осознал, что звонил Арсен Эмильевич не просто так, а чтобы проверить реакцию Страхова на смерть Елизаветы. Ему уже все сообщили. Наверняка сообщили и о звонке Игоря Илларионовича жене прапорщика. И предполагали, что профессор Страхов начнет задавать вопросы Арсену Эмильевичу, может быть, даже высказывать упреки. Но он только перед этим сидел с трубкой в руке и думал. А потом решил, что откровенничать с Торсисяном — значит и себе приговор подписать.

Но Страхов о Елизавете словом не обмолвился. А сам Торсисян просто не рискнул спросить. Это могло бы выглядеть подозрительным. Значит, этот звонок — проверка реакции на событие. Проверка реакции на заинтересованность и на возможное вмешательство в дело, которое его, по большому счету, не касается. Страхов, может быть, благодаря своему полусонному состоянию и нежеланию проявлять активность, эту проверку выдержал. А вот Торсисян не выдержал. Если бы он не звонил, в голове Игоря Илларионовича могли бы быть сомнения, а могли бы и не быть. А после звонка появилась уже уверенность — профессор Арсен Эмильевич Торсисян имеет к этим двум убийствам самое непосредственное отношение. Конечно, он не убивал. Об этом даже и говорить глупо. Он не тот человек, что будет с топором на соседа бросаться, но он предупреждал о возможности раскрытия и тем самым подписывал людям приговор.