Зона-51

В 1943 году Федеральное агентство по связи США конфисковало незаконные радиопередатчики в советских консульствах, и в спецслужбы США стали поступать в большом количестве зашифрованные телеграфные сообщения между консульствами и Москвой. В том же году 1 февраля в Арлингтон-Холле был начат проект по расшифровке советских сообщений под кодовым названием «Венона».46 За почти двадцать лет работы они вскрыли не один десяток советских «пианистов», но ныне, как верно отметил Голицын в первой же беседе с Энглтоном, передача радиограмм из Вашингтона почти перестала использоваться советской агентурой. 47

–Наверное, ты прав, – согласился Энглтон. – Как и Голицын. Если бы они пользовались старыми методами, то были бы у нас как на ладони. А практика говорит обратное… Так что делать?

–Если нет шифрограмм, значит, есть нечто другое.

–Что, например?

–Например, телефоны.

–Логично. И кого ты предлагаешь послушать?

–А всех. Всех без исключения.

–То есть как?

Гувер допил виски, набрал в грудь воздуха и начал:

–Мы на фронте, Джим. Только на сей раз боевые действия разворачиваются не где-то в далекой Восточной Европе, а у нас под носом, в самой столице. Противник ведет себя беспринципно и использует все средства в борьбе с нами – и удается это ему неплохо, судя хотя бы по тому, что в области новейших вооружений он если не перегнал нас, как он сам выражается, то определенно догнал. Космос стал для них такой же оккупированной территорией, как Болгария или Польша после войны. С той лишь разницей, что, если они ударят по нам из космоса, шансов выжить не будет ни у кого. А равно, если начнут следить за нами оттуда – тоже пиши пропало. Значит, и нам пора перестать задумываться о морально-этической стороне вопроса. Слушать надо денно и нощно всех, кто либо приехал из Восточной Европы, либо контактировал с приехавшими, либо вот-вот думает уехать, либо имеет там родственников, либо воевал там и остался для русских другом… Понимаешь? Любой контакт с врагом – прямой, косвенный, старый, новый, да просто гипотетический – должен привлекать внимание наших слухачей.

–Ты хоть представляешь, что с нами сделают, если это вскроется? – вполголоса спросил Энглтон.

–Ничего страшного, – махнул рукой Гувер. – Во-первых, как говорил Наполеон, «зло извинительно, если оно необходимо» – я об этом тебе уже сказал. Во-вторых, ЦРУ официально федеральным агентством или государственной организацией не является, следствия и оперативной работы не ведет, а потому действие уголовного и уголовно-процессуального закона на него не распространяется.48 Конечно, спустят кобеля приличия ради, но не более. Зато улов тут может быть куда более внушительным, чем отдельные твои успехи в деле перевербовки советских агентов. Так как, согласен?

Его собеседник и глазом не моргнул.

–Нам нужен план по технической части вопроса, – выпалил он в ответ. – Займусь этим немедленно.

Хозяин кабинета улыбнулся, но сразу предостерег своего приятеля:

–Только свое новое руководство в курс пока не вводи. Могут неверно истолковать. Потом поставим перед фактом.

02 декабря 1962 года, Москва, здание КГБ на Лубянке

Вновь назначенный после скандала с Пеньковским и отставки Серова председатель КГБ Владимир Семичастный собрал экстренное совещание начальников главных управлений центрального аппарата контрразведки, чтобы обсудить недавний инцидент в Карибском море и его последствия для Комитета.

–За последнее время, – говорил он, – слишком много наших людей за кордоном оказались разоблаченными. Буквально, за последний год. Мы, проще говоря, стали весьма уязвимы для нашего главного противника, американского ЦРУ. Копацкий, мистер Филби, Фишер, Молодый – все эти потери случились благодаря действиям Голицына. В конце концов, именно эта уязвимость и не позволила Никите Сергеевичу действовать в ситуации на Кубе более решительно.

–Но, Владимир Ефимович, мы ведь дали ему и много дезинформации через его приятелей, верных нашему делу и оставшихся у нас на службе, – парировал его бывший начальник, полковник Петренко. – И эта дезинформация, как сообщают наши источники, также безукоризненно донесена им до высоких кабинетов в Вашингтоне…

–Да, но этого мало. Все равно мы теперь перед ними как на ладони. И даже арест Пеньковского мало, что изменит. Уверен, ничего серьезного он нам не сообщит…

–Но он уже дает признательные показания!