Зона бессмертного режима

— Да, с этой пирамидой всегда было нечисто, еще со времен Весткарского папируса. — Клара усмехнулась, все-таки зевнула и потянулась к сдобной булке с завитушками. — А помните хотя бы историю с загадочной дверью, случайно обнаруженной немецким инженером? Ну, тогда, в девяностых? Что, неотчетливо? — удивилась она, отщипнула сдобы, но есть не стала, принялась лепить шарик. — Где-то в начале девяностых в пирамиде Хеопса обследовали шахты с целью создания системы вентиляции. Для работ применялся миниатюрный робот, оборудованный манипуляторами и системами наблюдения. И вот в один прекрасный момент его телекамера обнаружила дверь, закрывающую проход в какое-то помещение, находящееся в районе камеры царя. Казалось бы, ура, эврика, мировая сенсация, надо копать дальше. Фига с два, — хмыкнула она, сунула шарик в рот и принялась яростно жевать. — После обнаружения сей двери не было сделано никаких заявлений прессе. Тишина гробовая. Хорошо еще, что инженер, который сконструировал этого робота, оказался настоящим мужиком. Устав от бесконечных проволочек и отмен пресс-конференций, он на свой страх и риск передал информацию в газеты. И тут сразу стало ясно, что кто-то очень не хочет, чтобы мир знал об этом открытии. Появились статьи, что никакой двери нет, официальные лица называли инженера, как бишь звали-то его, мистификатором, чиновники от науки пожимали плечами, мол, все то бред, фикция, измышления какого-то дилетанта. И никто не знал, что робот записал изображение двери на видеопленку. Так что когда инженер продемонстрировал запись, то все заткнулись. А в глобальном плане воз и поныне там — о каких-либо дверях в пирамиде Хеопса что-то больше не слышно[54].

— Ничего, Кларочка, не переживай, — ласково посмотрел на нее Бродов. — Все тайное когда-нибудь становится явным. Бог даст, может, доживем. А что это за папирус такой, Весткарский? Нельзя ли поподробней?

В глубине души он был полон сомнений — что же все-таки для женщины важнее: ум или красота? А с точки зрения мужчины? Может, все-таки разумный компромисс? И если это так, то где найти ее, с золотой серединой?

— Можно и поподробней, — согласилась Клара, покладисто кивнула и жадно приложилась к бутылке с минералкой. — М-м, пить хочется. То ли с омуля, то ли с коньяка… Так, значит, папирус, папирус… Весткарский папирус… Назван он так в честь одной дамочки, привезшей этот папирус из Египта и подарившей его вроде бы Берлинскому музею. А говорится в нем помимо всего прочего о том, как его величество Повелитель Верхнего и Нижнего Египта Хуфу, правогласный[55], воплощение Озириса, общался с магом по имени Деди, почтенным мудрецом ста десяти лет от роду. Сей волшебник будто бы знал о секретных помещений Тота, которые его величество желал всем сердцем задвинуть в собственном горизонте. Только задвинул или нет, не ясно, потому как папирус этот не имеет конца. А именно множество пробелов-лакун[56]. Кстати, интересно, интересно… Очень интересно… Так, так, так… Верно говорят, хорошая мысля приходит опосля… Ребята, извиняйте, пойду увековечу.

Она еще отхлебнула минералки, резко поднялась и рысью подалась вон из кухни. Минута — и из комнаты послышалось приветствие включенного компьютера. Процесс увековечивания премудрого пошел.

— Кандидат наук. Шесть книжек уже написала, — гордо прокомментировал Женька, встал и принялся возиться с посудой. — А ты, командир, когда найдешь даму сердца? Не органа малого таза?

— А кто ж его, Женя, знает. Меня девушки хорошие не любят, — отшутился Бродов, коротко вздохнул и, дабы не муссировать тему, начал вспоминать, как они вояжировали на «Академике Павлове»[57]: По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там.

— Да уж, раньше были времена, — шмыгнул носом Женька, — а теперь мгновения. — Он тяжело вздохнул, поднялся, вытащил из холодильника водку. — Давай, Даня, по чуть-чуть. Холодненькой. За тех, кто в море.

Приняли «Столичной», зажевали «Краковской», вспомнили, как куролесили в водах Адриатики. Еще — у островов Паг, Керкенна, Дуги-Оток, Валетта, в проливе Кварнер, в заливе Габес, у берегов Туниса, Алжира и Марокко. Долго сидели, выпили всю бутылку — было чего вспомнить. А потом на кухню заявилась Клара, бодрая, довольная, светящаяся оптимизмом, и принялась кормить их рассольником и пловом. По ее лицу было видно сразу — творческий процесс успешно завершен, все премудрое и прекрасное надежно увековечено.

— Ну-с, о чем на этот раз? — с улыбкой осведомился Бродов, работая ложкой. — Какие мысли?