Зона благодати

- Организовать самое тщательное исследование. Выделить все возможные средства, не в ущерб проекту. Понимаешь, Лаврентий?

- Да, товарищ Сталин - слегка поколебавшись, руководитель спецкомитета спросил верховного - больше ничего?

- Больше - вождь взглянул на начавшего лысеть первого запредсовмина с неожиданным интересом - ничего. Иди, работай. Доклад завтра вечером.

Глава атомной промышленности исчез за двойным дверями, оставив вождя в тщательно скрытом раздумье. Можно было дать ход одной папке из личного сейфа, но пока ... да, пока этого делать не следовало. Одни сутки сейчас ничего не решают.

Разумеется, Михалыч не мог знать о кремлёвских беседах и даже о первых порах второго проекта до него дошли весьма искажённые слухи. Не более невероятные чем сам факт их потусторонней во всех смыслах жизни. Как сообщили потрясённым з\к на первой вечерней поверке в добротно поставленном в предгорьях пока безымянных для них гор, лагере, жить они могли ещё лет пятьсот. Только здесь, на месте отбывания наказания. Календарный год был почти в четыре с половиной раза длиннее, и сутки длились почти тридцать шесть часов с копейками. Работать по первости, недели две, они будут всего по двенадцать часов, остальное время составит пеший поход до участка и обратно, еда, поверка, оправка и глубокий, восстанавливающий силы, двенадцатичасовой сон. Самое важное для них, что за время отбывания наказания они совсем не успеют постареть. Семь лет по местному времени по биологическим часам не превышали советского года, по которому, собственно и велся отсчёт отбытия срока.

Лодка без происшествий причалила к соседнему холму, студент с нивелиром на плече быстро рванул к плоской вершине. Михалыч оглянулся, проводил взглядом уходящую к последнему опорному лагпункту дрезину, вернулся к теодолиту. Надо было работать. До окончания срока ему оставалось всего восемь локальных лет.

Спустя пять часов вдалеке прогудел паровозик-кукушка и бригада начала собираться обратно, в лагерь. Сняв кроки предстоящего маршрута, Михалыч разобрал и упаковал теодолит в добротный чемоданчик с дерматиновой обивкой и металлическими накладками на углах. Внутри оптический инструмент удобно расположился в покрытым бархатом углублениях пробкового заполнения чемодана. Не смотря на лёгкость коры местной разновидности пробкового дерева, сам чемодан с инструментом весил килограмм двадцать. Не смотря на подобную тяжесть, Михалыч никому не доверял носить его хотя бы пару метров. Слишком ценным был для него этот груз.

- Успели, Сергей Михайлович?

Небрежно держа линейку на плече, к нему подошёл 'второй номер'. Тот самый студент-маркшейдер, взятый за не вовремя рассказанный девушке анекдот. Собственно, девушка на него и донесла. Но это было так давно, что Илья успел смириться с данным прискорбным фактом.

- Успели.

Мимо прошли гребцы, четвёркой волоча сдутую лодку и массивные деревянные вёсла. Они дотащили свой груз до прикрученного к рельсам обозначения тупика и немедленно расселись отдохнуть, достав из карманов табачок и крутя самокрутки. До них было метров тридцать и никто не мог помешать разговору 'геодезической пары'. Да и не принято это здесь было - мешать людям базарить.

- Камешки были? - спросил Михалыч коллегу.

- Не видел - ответил Илья - только в одном месте почувствовал, что что-то внизу есть. Но копать при народе не стал.

- Верно - одобрил Михалыч - где это, на вершине?

- Нет, на десять часов по краю дальнего склона.

- Ближе к небу значит - задумчиво сказал Михалыч - ладно, завтра проверим.

- Но .. - удивился Илья.

- Никаких но - перебил его старший - я пойду отметки смотреть, вроде как знак ставить будем. Этих отправим за пайкой, пока шаландуют, всё раскопаем. Неглубоко, как думаешь?

- Полметра, максимум - уверенно ответил Илья.

- Смотри, студент, не ошибись. Второго раза не будет.

- Да я что, Сергей Михайлович, не понимаю что-ли? - Илья даже слегка обиделся.

- Ладно, ладно. Я поболе твоего рискую. А вот и поезд дали, пошли.

В тупик втянулся маленький поезд из двух вагончиков и заваленной мешками с песком платформы. Старый паровоз, ещё стопятьдесятдевятой серии, натужено пыхтел сзади состава, с платформы поверх черточки пулемёта приветливо махал рукой старший наряда.

- Кто это? - удивился Илья.

- Конь лохматый - не стал скрывать изумления Михалыч - Колян, здорово!

Подхватив чемодан с теодолитом, он быстрым шагом двинулся к поезду, сзади топал Илья, прихватив на свободное плечо сложенную треногу. Гребцы уже заталкивали в дальний вагон своё имущество и прыгали следом сами.

- Здравствуй, Коля - приветствовал коренастого охранника Михалыч.

- Здорово, Михалыч! - радостно орал тот с бруствера - садись к нам, с ветерком доедешь!

- Поехали - кивнул студенту Михалыч и аккуратно примостил чемодан на платформу. Забрался следом, принял линейку и треногу с протянутых рук Ильи, положил в окружённую мешками центральной части, рядом осторожно пристроил чемодан.