Зона поражения

Десятки темных силуэтов беззвучно выскочили из мрака. Платон и Непейвода все еще ковырялись в дне, сидя в отмытом от последней порции ила куполе. Не хотели ложиться, пока не закончат.

Купол был пробит сразу в нескольких местах. Вода хлынула внутрь. Взвыла сирена, бешено заработал насос. Но прораны оказались слишком велики. В желтом свете прожекторов потоки мутной воды хлестали из прозрачных стен купола. Напарники едва успели натянуть скафандры, которые были у них под рукой.

И вот купол наполнился до краев. Платон и Непейвода открыли люк и выплыли наружу. Тут-то их и повязали.

Уже проваливаясь в бездну сна, «Оболтус» успел запустить двигатель, и спящий кораблик уносился в открытое море. Ему предстояло несколько часов плыть вслепую, пока газ перестанет действовать. Вместе с корабликом отправились в дальнее плавание Кребдюшин и гриб, которые, ничего не подозревая, продолжали мирно спать в своей каюте.

Напарников захватили покрытые дельфиньей кожей и кустами жабр существа с выпученными рыбьими глазами, перепончатыми конечностями и спинным плавником. Они мало напоминали вымерших тиугальбцев. Чуть больше — легендарного Ихтиандра и его вполне реальных последователей. Огромные пучеглазые головастики с длинными хвостами казались разумными только потому, что пользовались оружием.

Экспериментировать над человеческими эмбрионами пытались много раз — почти каждый век, хотя власти сурово карали за это. Едва биотехнологии делали очередной шаг вперед, ученые возобновляли свои попытки. За тысячу лет из пробирок вылупилось множество ублюдочных созданий. Создатели обрекли их на мучительную смерть или мучительную жизнь.

Правда, были среди подопытных кроликов и действительно интересные экземпляры, идеально приспособленные к экстремальным условиям назначенной им среды обитания. Среди этих везунчиков оказалось и несколько амфибий. Чем кончилась их история, Платон не знал: то ли умерли от старости, не оставив потомства, то ли до сих пор живут на какой-нибудь водной планете, все гуще заселяя ее океаны.

Аборигены связали археолога и Двунадесятого Дома эластичными жгутами и, взяв их на буксир, нырнули в придонную тьму. Пленники могли переговариваться друг с другом по рации скафандров.

— Если сразу не съели, значит, хотят побеседовать, — не терял оптимизма Дом.

— Сначала надо нагулять аппетит, а потом варить похлебку, — не терял пессимизма Рассольников.

Путешествие закончилось через полчаса. Замедлив ход, головастики втащили напарников в неприметную расщелину в скалах, которые местами торчали из ила. Если это была часть затонувшей суши, там могли сохраниться обширные подземные помещения.

Плывя по узкому туннелю, аборигены бесцеремонно пихали и подталкивали Платона и Непейводу, чтобы придать им нужное направление. Впереди возникло расплывчатое желтое пятно. Там горел светильник!

Пленников вытолкнули на поверхность воды, потом втянули на узкую полоску берега. Это была довольно большая, вырубленная в толще скалы пещера. Ее освещала висящая под потолком древняя электрическая лампа. Воздушная подушка не давала воде подняться выше. Давление воздуха здесь было вдвое больше наземного, так что Платон чувствовал себя не слишком хорошо.

Головастики могли обходиться без воды, но из-за перепончатых ласт передвигались весьма неуклюже. За все время они не обменялись и парой членораздельных звуков — только бульканье, клокотанье и лягушачье кваканье.

* * *

Аборигены повалили пленников на каменный пол и надели на щиколотки кандалы. Потом приковали кандалы цепями к кольцам, вбитым в стену пещеры. Теперь археолога и Двунадесятого Дома разделяли метров десять, и они ничем не могли друг другу помочь.

Шлемы с напарников не снимали, руки и ноги не развязывали, и потому ходячий муравейник не мог вырваться из скафандра и устроить головастикам шурум-бурум. Манометры, измеряющие давление газовой смеси в баллонах, каждые десять минут сообщали ситуацию. Воздух кончится через три с половиной часа.

— Или они уверены, что успеют закончить свои дела, — произнес археолог по рации, — или они решили нас угробить.

— Я мог бы попытаться прогрызть скафандр изнутри, но боюсь, что нас снова заставят плыть, — сказал Дом. — Стоит рискнуть?

— Сколько тебе нужно времени?

— Черт его знает… Никогда не пробовал.

— Тогда не стоит. Пусть нас сначала допросят…

Платон сел на пол, прислонившись спиной к стене, и закрыл глаза. Он не стал в очередной раз проклинать тот день и час, когда согласился участвовать в этой авантюре. Не молился он и о спасении— без толку. Его ангел-хранитель давным-давно слег от переутомления. А может, и вовсе помер.