Зона поражения

Машина вспыхнула. Через две секунды Зина уже была на своем месте рядом с Максимом Даниловичем.

— Гони!

Колеса тяжело перевалились через край проселка и встали на скользкий асфальт, когда позади в лесу громыхнул взрыв. Рванула полупустая канистра в кабине. Звук взорвавшегося бензобака показался Максиму Даниловичу уже далеким. Разогнавшись на приличном покрытии, машина успела проскочить несколько километров.

Глава пятая Припять в полдень

1

Зажужжал факс, но Макар Иванович даже не повернул головы. Устало облокотившись в теплом кресле, он не отрываясь смотрел на экран монитора. На экране, высвеченная синим, стояла надпись: «Подождите. Информация поступает». На столе рядом с клавиатурой поверх разбросанной веером свежей верстки лежала грязная фотография. Когда факс перестал звенеть, Макар Иванович взял авторучку и, прицелившись золотым пером в снимок, поискал немного. Но крестика, отмечающего единственного оставшегося в живых полевого командира по имени Ибрагим, найти не смог. Лица на загибающемся темном картоне были почти не различимы. Только пятна какие-то. Погибли в бою с «Москвой», снимок 88-го года, спортивная команда ДСО «Труд», настольный теннис.

— Не сумеем напечатать! — сказал он, не поворачивая головы. Паша сидел за своим столом рядом, только что он лихорадочно стучал по клавишам, а теперь задумался, перестал.

— Может быть, в лаборатории как-то вытянут? — предположил он. Макар не впервые сталкивался с безразличным, отстраненным голосом своего подчиненного. Мысли Паши явно уже были заняты чем-то другим.

— Отказались, — сказал Дмитриев. — Так что не светит тебе облагодетельствовать фонд.

— Какой фонд, Макар Иванович?

Пальцы Паши опять быстро забегали по клавиатуре. Даже не видя его, можно было представить дрожащий острый подбородок и полуприкрытые в возбуждении глаза, он всегда так работал, с упоением, рождая зависть.

— Фонд погибших журналистов. Ты же хотел.

— Все равно бы не вышло, — сказал Паша. — Ибрагим сдался федеральным властям. Все-таки я его переубедил. — Щелканье клавиш опять прекратилось. — Макар Иванович, у меня тут потрясающий материал по искусству. — Он повернулся в своем кресле и громко прочел название статьи: — «Медленная смерть в музее. Картина-убийца».

— Чечня тебя больше не интересует?

— Вы же сами велели заняться культурой. Вот я и занялся. Чудесная история. Кто-то вывез мимо таможни холстик, в общем, ничего особенного, масло, семьдесят на пятьдесят, Поленов. Я уточнил, этот Поленов с черт знает каких времен висел в директорском кабинете приборостроительного завода. Директора часто менялись, а Поленов по наследству переходил, как портрет Ленина, — неотъемлемая часть интерьера. Потом у них конверсионный процесс пошел, Ленин так и остался в кабинете, а Поленова вывезли. Продали каким-то шведам. Но те не дураки, вероятно, проверили, в чем дело, разобрались — и в дар на Родину художника. Полгода в запаснике подержали, потом вывесили. Представляете, тридцать рентген в час?! Если бы не японцы, так ведь и висело бы в зале…

— И куда, любопытно, Поленов пошел? — Запищал неприятно внутренний телефон, и Дмитрий Иванович снял трубку: — Слушаю!

— В запасник убрали, идиоты. Он же денег стоит.

— Макар Иванович? — послышался в трубке голос главного. — Зайди ко мне, будь любезен.

Надпись на экране монитора пропала, прозвучал сигнал, и в окошке появился текст. Документ, полученный из Центрального архива Академии медицинских наук, был небольшим, но он требовал внимания.

— Запиши в файл, — попросил Дмитриев, поднимаясь из своего кресла и указывая на экран. — Меня главный что-то вызывает.

В полутьме редакционного коридора Макар Иванович остановился. Было почти тихо вокруг. Плотно закрытые коричневые двери комнат имели хорошую звукоизоляцию. В воздухе висел запах свежего набора, он смешивался с запахом женских духов. Дмитриев потянул за отворот своего пиджака, прислушался, счетчик молчал.

Секретарша ничего не объяснила, только указала тоненьким пальчиком на дверь, это был плохой знак. Когда Дмитриев вошел в обширный кабинет, Михаил Львович не поднялся навстречу из-за своего стола, не протянул руки. Только поднял голову и улыбнулся дежурной улыбкой.

— Вы прочли? — спросил Дмитриев, заметив в полных белых ручках главного редактора листки со своей безумной статьей.