Зона Посещения. Плата за выход

Солнце встает – день начался.
Время идет – он ей нравился.
Что до меня, то я живу,
День ото дня куря траву.
В обычный день я стал знаменит,
Но я грущу – слава меня тяготит.
Люблю себя, а не тебя.
Что же теперь? Не знаю. Хотя…

И снова я на поле боя.

И снова я на поле боя.

Мама и папа, простите меня

За все те годы, что прожиты зря.
Я не хочу делать всем зло,
Просто кому-то не повезло…
Совершенно согласен – надо бросать
Пить и курить, здоровье спасать.
Люблю я вас, но больше – себя.
Что же теперь? Не знаю. Хотя…

И снова я на поле боя.

И снова я на поле боя.

Я поднялся настолько высоко,

Что расцарапал крылья об облака.
До любви мне идти еще далеко,
Но я и не собираюсь. Пока.
Время по-прежнему идет,
Оно на месте не стоит.
Кто-то движется вперед,
А кто-то только говорит.
И снова я на поле боя.
И снова я на поле боя.

Птицы летят, а дети растут,

Душа поет, а деревья цветут.
Люблю всех вас, а не себя.
Я не эгоист. Хорошо. Но хотя…
Ваша жизнь чернее черного, моя черней.
От счастья полного мне только больней.
Все же люблю себя, а не тебя.
Что же делать? Не знаю. Хотя…

И снова я на поле боя.

И снова я на поле боя…

Последние два куплета он пел с закрытыми глазами, живо представляя себе образы, которые его память ассоциировала с содержанием строк. Закончив, сталкер открыл глаза и увидел уже не четверых начинающих бродяг, а человек двадцать. Вокруг этого костра столпились все, кто услышал его пение, заинтересовался и подошел ближе.

У Че был хороший голос, и петь он умел. Хорошо умел. Таким образом, он собрал вокруг своего костра чуть ли не всех, находившихся на улице неподалеку от кабака. В том числе и трех официанток, которые в это время находились снаружи, выбравшись из прокуренного зала подышать свежим воздухом.

– Че, а кто автор слов? – поинтересовалась одна из них, пухленькая брюнетка.

– Не скажу, – покачал он головой. – Автор попросил никому не говорить.

– Ну, Гри-иш! – Ирина пробралась к нему, присела рядом на корточки и обвила руками его шею. – Скажи! Пожа-алуйста…

– Я же дал слово, милая, – повторил сталкер, обращаясь преимущественно к ней; голос его стал мягким, наполнился обертонами, которые появляются в голосе мужчины, говорящего с женщиной, ему не безразличной. – Кто-нибудь в Зоне обо мне может сказать, что я не выполняю обещаний?

16

31 декабря, длится день

Отвалив от армейского форпоста, Тигр не торопился возвращаться в лагерь у Сорочьей Горки. Он вообще не хотел возвращаться туда, но что поделать, обстоятельства требовали от него периодически туда являться.

И не то чтобы сталкер по каким-то причинам не жаловал это место. Или ему здесь были особенно не рады. На-оборот, именно в этом лагере имелись личности, которые с нетерпением ждали, когда он снова придет. Тигр ведь захаживал сюда довольно редко, он бродил повсюду, и различных забот у него было множество. Но уж так получалось, что большинство заказов приходилось выполнять либо в местах, расположенных глубже, то есть ближе к центру Трота, либо во внешнем первом круге, территория которого занимала добрых сорок процентов общей площади Зоны. Второй круг, в котором располагался этот лагерь, как ни странно, меньше всего доставлял Тигру хлопот.

Поэтому в этом лагере он и бывал нечасто. Тигр не тратил время зря. Приходил он сюда в основном по двум причинам: по вызову Ахмедова или торговать с тем же Ахмедовым. Да, существовала и третья причина, но Тигр упорно игнорировал ее и мог с уверенностью считать, что приходит сюда не ради третьей, а ради встреч с Ахмедовым.

Третьей причины он боялся. Да, игнорировал, но не так успешно, как ему хотелось. И вынужден был признать, что боится НЕ ЗРЯ.

Вот бы удивились сталкеры, проведав, что неустрашимый Тигр способен чего-то убояться… Но знал об этой слабости один-единственный из них, а он поклялся молчать и обещания свои до сих пор выполнял.