Зона риска

Она забилась в угол дивана и оцепенело просидела много часов, тревожно прислушиваясь к шорохам за окнами, вздрагивая от каждого шага на лестничной площадке, — ожидала каждую минуту, что за нею придут. Раздастся звонок, она, по-старушечьи согнувшись, побредет через комнату, откроет дверь, потом ей скажут: «Собирайтесь...»

Несколько раз звонил телефон, она знала, что это Роман, но не было сил снять трубку. Да и что она могла ему сказать?

Входной звонок прозвенел громко и настойчиво тогда, когда наступил вечер. «Ну вот...» — сказала себе Инна, тяжело поднялась и пошла открывать.

Это пришел Князь. Он явно был испуган, с него слетел лоск.

— Выпить у тебя найдется? — спросил незнакомым, севшим голосом.

Инна поставила перед ним бутылку коньяка, рюмку, хотела пойти на кухню за закуской.

— Не надо, — тускло сказал Князь, выпил, сразу же налил себе вторую.

Инна не решалась спросить его, как все произошло там, на Оборонной. Но если Князь пришел, подумалось, значит, они все-таки не только вошли в профессорскую квартиру, но и вышли из нее...

— Был у тебя вчера твой друг сердечный? — спросил Князь.

— Ты же знаешь, что был, — тихо ответила Инна. — А вы... вы...

— Не трепись про это... — злобно прошипел Князь. — Не твоего ума это дело! Забудь...

— Значит... — начала догадываться Инна.

— Слушай, ты-ы, — процедил Князь, — считай, что ничего не было! И даже в дурном сне не проговорись — придавим. Это-то тебе ясно?

— Да, — тихо ответила Инна. — Я уже все забыла...

Она понимала, что Князь впустую, чтобы только попугать, угрожать не станет. И ей было страшно. Собрав все силы, она постаралась спросить как можно спокойнее:

— Но сказать, что там приключилось, ты можешь? — И совсем тихо, почти шепотом, задала еще один вопрос: — Роман жив?

— Жив-здоров твой Ромик, не нервничай. Ему крупно повезло...

Князь налил себе еще рюмку.

— Заложил нас этот гаденыш, Мушкет. Мы еще не знаем, как и что он сделал, но факт — от квартиры увел, а сам смылся. Его Хозяин по всему городу сегодня ищет.

Значит, Мишель Мушкет, к которому она, Инна, всегда относилась с презрительным равнодушием, выбрал себе такую вот дорогу...

— Найдет его Хозяин? — спросила она Князя.

— Достанет из-под земли, — уверенно, ответил тот. — И тогда заказывай венок.

Инна поняла, что имеет в виду Князь, и сжалась от страха на своем диванчике.

Коньяк приободрил Артема, он поудобнее развалился в кресле, бросил на Инну изучающий, цепкий взгляд.

— Это я тебе специально говорю, чтобы не кинулась доносить. Два человека знают, что было задумано: ты и Мушкет. Кроме нас, конечно. Мишку найдет Хозяин... А с тобой... С тобой решили пока повременить. Если все рассеется-развеется, еще поработаем вместе.

— И ты об этом думаешь в такие минуты? — ужаснулась Инна. — У тебя что, не сердце — камень? Может быть, именно сейчас Мишка кровью обливается в каком-нибудь тупике? Мы же все знаем друг друга...

— Сам намылил себе веревку, — безжалостно ответил Князь. — И не наше с тобой это дело, Хозяин и Мушкет — братья, поняла?

В комнате стало совсем темно. Вечер растекался по городу быстро и плотно. Инна хотела зажечь свет, Князь не разрешил, сказал, что лучше посидеть-поговорить так, в сумерках. Инна понимала, что он боится городского шума, шагов, будущего, которое ничего, кроме краха, принести не могло. Боится Князь и не хочет, чтобы Инна увидела панический этот страх в его глазах. Но его выдавал голос.

— Вот еще что, — будто только что. вспомнил Князь. — Хозяин велел передать, что должок с тебя списывает. Мол, не твоя вина, что сорвалось, ты свою работу проделала.

— Покупает, чтобы молчала? — догадалась Инна. — Мне ведь и так податься некуда, затянули петлю...

— Тебя покупать нет надобности, — недобро ответил Князь, — ты давно наша с потрохами. Знаешь баечку про птичку, у которой коготки увязли?

— Безжалостный ты, Артем, — безнадежно произнесла Инна.

Она ясно видела, что не отвертеться ей от этой шайки: железными канатами они ее к себе припутали, заставили все предать — и Романа, и себя, и свою любовь.

Время тянулось медленно, оно, казалось, остановилось, заблудилось в темноте. Когда был сделан первый шаг к пропасти? Нет, не тогда, конечно, когда влезла в долги к Князю... Когда же? И ничего нельзя вернуть, жизнь по своему мудра и жестока, она знает, что не прощается. Да, долг был: не рублевый, не мелочовый, такой, который ей теперь никакими деньгами не оплатить.

Об этом думала Инна с глухой, бьющей по сердцу тоской.

— Я боюсь, Артем, — сказала она.

Артем молчал в темноте, и Инне вдруг представилось, как он поднимается, идет к ней своей упругой кошачьей походкой, заносит руку с ножом... Она отшатнулась, чтобы не закричать, зажала себе рот ладонью.

— Чего шарахаешься, дура? — даже удивился Князь. — В руке у него была рюмка с коньяком.

— Я же сказала, мне так страшно никогда еще не было.