Зона счастья

Правда, надо отдать должное реальности – через несколько дней вынужденного отдыха мне стало здесь скучновато. Как львице в зоопарке: это, конечно, очень круто – только есть и спать, чувствуя себя царицей в своей уютной клетке, однако порой уже хочется зарычать…

Иван постоянно где-то пропадает. Привезет еды, спросит, как я, – и уходит. Куда – не говорит, да я и не спрашиваю, все равно вряд ли ответит. Суровый, замкнутый человек, которого, похоже, жизнь била сильно и от души, как молот лупит упрямое железо. И в результате выковался вот такой ходячий стальной щит, хладнокровно готовый принять в себя удар, направленный в другого.

Почему? Зачем ему это надо?

Он не задает этих вопросов.

Мне кажется, у Ивана есть какой-то очень личный моральный кодекс, чувство справедливости, и он просто следует ему без оглядки на собственную выгоду. Очень редкий тип мужчины-защитника, который в наше время – уже практически аномалия. Во всяком случае, мне такие люди в жизни не встречались.

Вначале он показался мне несимпатичным, уж слишком сильно его внешность отличалась от тех современных молодых людей, с кем мне приходилось общаться. Мужчины моего круга похожи на дорогие автомобили, требующие постоянного обслуживания и ухода в салоне, не знающие, что такое грунтовая дорога с ямами и ухабами. А Иван, похоже, как боевой танк, всю жизнь только и делал, что проламывал себе путь через бездорожье, постоянно кого-то защищая. И попадись ему на дороге люксовое авто, мешающее проезду, – просто переедет, раздавив, и даже не заметит.

Вот он вошел в дом, оставив на пороге сапоги, измазанные полосами жирной земли. Что-то делал в лесу…

Что именно?

Хочется спросить, но молчу. Чувствую его настроение. Не тот он мужчина, которого можно донимать расспросами. Под такое настроение будет просто молчать, словно меня нет в доме. Захочет – сам расскажет.

– Я грибов принес, – сообщил Иван, стягивая свитер. – Умеешь чистить?

– Нет, – пискнула я, отчего-то почувствовав себя очень неловко.

Странно. Казалось бы, что тут такого? Нельзя все знать и уметь. Но я как-то неожиданно стушевалась. Действительно, взрослая баба, а ни разу в жизни грибы не чистила. И вообще не представляю, как их готовить.

– Ладно, не вопрос, сам все сделаю, – сказал он. – Есть сильно хочешь?

– Нет.

– Значит, потерпишь.

И, переодевшись, ушел на улицу. Там к нашему жилищу был пристроен небольшой кухонный домик со всем необходимым, откуда Иван приносил невероятно вкусные вещи. Я во многих ресторанах бывала, но такой вкуснотищи не ела никогда. Думаю, дело в атмосфере, возможно, в свежем воздухе. А может, в магии рук повара. Давно известно: из одних и тех же продуктов разные люди могут приготовить как шедевр кулинарии, так и несъедобную гадость, хотя технически делают то же самое. В руках Ивана такая магия определенно есть…

Уникальный он человек, руки которого способны и защитить, и накормить. Наверняка у него есть и другие таланты, о которых я не знаю… Интересно, была ли у него когда-нибудь настоящая, большая любовь? Умеют ли такие железобетонные люди любить кого-то, или это чувство им недоступно?

С этими мыслями я не заметила, как уснула…

И приснился мне божественный запах картошки, жаренной с луком и грибами, которую готовила моя мама в те далекие времена, когда они с отцом еще были живы. Я прямо увидела во сне тот стол с выцветшей скатертью, расписанной блеклыми фиалками, заставленный тарелками с красиво разложенными простыми блюдами…

И папу с мамой за столом…

Вернее, их размытые образы, от которых исходили ощутимые, теплые лучи искренней любви…

А вот блюда на столе я видела отчетливо. Селедка под свекольной «шубой», корзинка с пухлыми пирожками и, конечно, сковорода со шкворчащим на ней блаженством, пахнущим далеким детством…

– Ты плачешь?

Я открыла глаза.

Иван.

В руках – сковорода, источающая запах моего сна. В глазах – искренняя озабоченность. Надо же, этот человек, оказывается, умеет переживать…

– Ничего страшного, – всхлипнула я. – Это просто сон из прошлого…

– Не нужно плакать о поезде, который ушел и уже никогда не вернется, – проговорил Иван, садясь рядом со мной на кровать. – Придет другой, ничем не хуже.

– В том поезде было хорошо, – вздохнула я, утирая слезы рукавом. – А придет ли другой – неизвестно.

– В крайнем случае по шпалам пойдем, – усмехнулся Иван уголком рта. – Нам не привыкать. Картошку будешь? Это, конечно, не кофе в постель, но кофе у нас закончился.

– Картошку в постель мне еще не приносили, – улыбнулась я. – Это ты типа так ухаживаешь?

– Ага, ухаживаю, – отозвался он. – За больной. Выздоровеешь – будешь сама готовить. Не умеешь – научу. Дело несложное, а в жизни по-любому пригодится.

Я не стала спорить, доказывать, что, если есть деньги, умение готовить, как и другие хозяйственные навыки, просто не нужны. Слишком уж одуряюще пахло детством содержимое сковороды, которую я поставила на подушку и принялась орудовать простой алюминиевой ложкой, постанывая от наслаждения.