Зона сна

Те двое парней, что только что отворили тяжелые створки, вытирали пот со лба и заторможенно смотрели на бегущих к ним со всех сторон дикарей. Один из них успел что-то сообразить, дёрнулся, но сделать уже ничего не мог: первый же из подбежавших всадил в него железный тесак по самую рукоять. Вслед за ним рухнул в пыль и второй, получив по черепу тяжёлым прикладом.

Краснокожие — если это были краснокожие — ворвались в крепость. Пошла рукопашная. Поднявшаяся пыль смешалась с пороховой гарью.

— Подойди, солдат! — обратился к Клаусу адмирал.

Клаус перебрался на помост к сэру Уильяму.

— У тебя быстрые мозги. Ты англичанин?

— Немец, сэр!

— Немцы — храбрые солдаты. Не знал, что у них ещё и лучшие мозги. Сколько тебе лет, сынок?

— Всего двадцать… э-э-э… шесть, сэр!

— Хочешь служить у меня, после того как кончится заварушка?

— Если останусь в живых, сэр!

— Если все мы останемся в живых, — хмыкнул адмирал. — На что надежда небольшая.

Он определённо нравился Клаусу.

Тут в ворота крепости, возле которых живых уже не осталось — ибо схватка переместилась на внутренние территории форта, — спокойным широким шагом вошел высокий бородатый мужчина, белый, в белом же кафтане, кое-где тронутом грязью, и широкополой шляпе. Он остановился и посмотрел в упор на адмирала. Из зубов его торчала какая-то щепочка, отчего Клаусу тут же вспомнился Клинт Иствуд, который, до того как стать губернатором Калифорнии, снялся в роли человека с ружьём и зубочисткой в зубах в целой, так сказать, киноэпопее.

— Калверт?! — воскликнул Уильям Пенн и добавил тираду, расшифровать которую можно было, пожалуй, только прослужив не менее четырёх лет на Королевском британском флоте. — Вот это сюрприз!

Бородач усмехнулся, выплюнул щепочку, которую жевал, и прицелился в адмирала из пистолета с длинным стволом.

— Неужели весь этот маскарад из-за нашего маленького спора? — удивился Пенн.

— Нижние области встанут тебе поперёк горла, старый ублюдок, — сказал Калверт и выстрелил.

Потом Клаус не мог вспомнить, какая сила бросила его под пулю злодея. Мозг телу такой команды не отдавал — наверное, если бы отдавал, она была бы зарегистрирована в «отделе выходящей корреспонденции». Не исключался вариант, что ему помог кто-то из свиты адмирала. В хрониках, которые он потом тщательно изучал в архиве, бросившись туда буквально на следующей же день после возвращения, конечно, никаких грязных намёков на подобное коварство не было. Там присутствовал юный безымянный герой, немец, закрывший собою великого полководца от пули, отбитое нападение шайки индейцев гениально выстроенная оборона форта.

Про участие в этом инциденте Калверта официальная история не упоминала ни словом; из неё следовало, что Чарлз Калверт, лорд Балтимор, сидел в своём Мэриленде и носу на соседние территории не казал. Он только злобствовал бессильно по поводу Нижних областей — земель, которые Уильям Пени оттяпал у соседнего Делавэра, чтобы обеспечить Пенсильвании выход к морю. В Филадельфии же, в скором времени ставшей столицей Пенсильвании, поселилась влиятельная германская диаспора, пользовавшаяся особым покровительством как старого адмирала, так и его сына, Уильяма Пенна-джуниора.

Не кто иной, как немцы разработали основные положения «Великого закона Пенсильвании», провозгласившего полную веротерпимость и суд присяжных. А через сто лет лишь малой толики голосов не хватило, чтобы принять на референдуме закон о статусе немецкого языка как второго государственного на территории штата. Да что там штата: ещё десять тысяч голосов, и немецкий стал бы государственным языком всей страны.

После душа, принятого на пару с Мэгги, после нескольких банок «рэдбулла» и десятка гамбургеров (голод был просто невыносимый) Клаус наконец произнёс фразу, которую все семь лет боялся брякнуть принародно, потому что до известного ляпа известного президента её хрен бы кто понял:

— Are you OK? [40]

— OK, — нежно отозвалась девушка, потрясённая их бурной встречей.

— Не возражаешь, если я включу тиви? — спросил он.

— А за каким?.. — выдохнула она, не открывая глаз.

— Так, посмотрю, что новенького в нашем старом Харрисвилле…

Она открыла глаза и внимательно посмотрела на него:

— У тебя точно спермотоксикоз, милый. Мы живём в Гаррисбурге!

Гаррисбург, 2010 год, мир номер два

Сидя за рулём своего «роллс-ройса», Клаус ехал к родителям на традиционный субботний обед и размышлял о том непреложном факте, что теперь тут решительно никто знать не знает о городе под названием Харрисвилл. Здесь есть Гаррисбург, и ничего кроме Гаррисбурга. Это название было в газетах, на вывесках магазинов, на фронтонах аэропорта, вокзала и отеля, на конвертах старых писем от тётушки Natalie из Калифорнии, адресованных лично ему. Даже административный сайт в Сети назывался qqq.Garrisburge.NAUS [41]. Однако он мог бы поклясться, что раньше во всех этих местах значился Харрисвилл, в том числе и на старых конвертах. Что интересно, письма тётушки были те самые, которые он читал задолго до своего погружения.