Зона Топь

— Не тронь, скотина, не для тебя выращено.

Женщины вяло хихикнули.

Нервная Катя стояла у меня над душой, пока я пила чай и ела единственный бутерброд с противным маргарином.

Отсек для работы находился рядом, идти пришлось через гараж.

Увиденное, как говорится, впечатляло. Помещение длиной в полкилометра, шириной метров в пять. Высота полукруглых потолков была не больше двух с половиной метров. Несмотря на яркий свет, из-за длины подвала стены давили. Казалось, ты находишься в кишке.

Поверху, на железных стойках, укреплены лампы дневного освещения. Стены состояли из плотных пластиковых щитов, по низу шли узкие горячие тэны. Ровно посередине стояли сбитые длинные столы по три метра, шириною метра два.

На столах стояли ящики. В ящиках росли петрушка, укроп, кинза и еще какая-то зелень. Эти ящики перемещались раз в неделю, ведь выше десяти-пятнадцати сантиметров зелень не должна вырастать. То есть тридцать ящиков с семенами, тридцать ящиков с недельной рассадой, дальше тридцать ящиков с двухнедельной порослью и так далее, до пяти недель. Всего по сто пятьдесят ящиков для петрушки и укропа и пятьдесят для кинзы, то есть кориандра. Еще пятьдесят ящиков «отдыхали», пропитанные марганцовкой.

В следующем отсеке ящики стояли на полу. В них росла конопля, самый дорогой сорт канабиса. Вот теперь я поняла старую шутку насчет того, что конопля — это не трава, а дерево, просто ей не дают вырасти. Здесь конопля упиралась в земляной потолок и лампы. Я по травке не прикалываюсь, я лучше стаканчик водочки употреблю или джинчику. Но если у человека с печенью или с желудком беда, то выхода нет — курят травку. Я не осуждаю, я очень даже понимаю, но кайфа не ловлю.

— Мне здесь?

— Не-а. — Мышка кивнула вдаль. — Твои отсеки следующие.

Следующим оказалось пустое помещение с широченными металлическими ванными, в которые смело можно ставить по африканскому носорогу. На стеллажах тускло отсвечивали рулоны полиэтилена. Рядом со странным агрегатом стоял стеклянный шкаф, на полках которого лежали в прозрачных пакетах пласты чего-то белого, непонятного.

Я, по врожденному любопытству, хотела подойти ближе, рассмотреть, но Катя потянула за рукав.

— Это мицелий, грибница. Быстрее, каждая минута на счету.

Перед входом в следующий отсек пластиковая завеса была особо плотной и запотевшей. «Душ там, что ли?» — подумала я и оказалась права. За занавесом оказался тамбур метров трех в длину, в одной стороне которого висела медицинская одежда, а в другой стояла душевая кабина.

— Мойся и переодевайся.

Тут мне пришла в голову дурацкая мысль, что следующим помещением будет лаборатория с клонами в огромных пробирках… Но это вряд ли. Алкоголичек и малограмотных узбеков для такой работы не возьмут.

За пластиковыми дверями по всему пространству, в шахматном порядке, висели… полутораметровые длинные толстые мешки со множеством ушей. Уши были и совсем маленькие, и до полуметра, напоминая полочки для цветов.

— Это… Это что же?

— Чего ты встала? — Мышка подтолкнула меня вперед. — Подойди ближе, не бойся.

Но я уже видела, чем оказались «уши» в пакетах — обыкновенным грибом вешенкой. Вернее, необыкновенным. В природе они до таких размеров вырастают только в исключительных случаях, а здесь именно полуметровые составляли основную массу.

— Опять не успели! — заворчала Катька-мышка. — Бери нож, ящики и быстренько срезай, а то вымахают до метра и упадут.

В углу стояли белые пластиковые ящики, разительно чистые по сравнению с ящиками, задействованными в других отсеках, и две плоские тележки. Подкатив одну тележку ко мне, Катя взяла другую и поставила сверху три ящика. Затем она нажала несколько кнопок на пульте, вмонтированном в стену, и пакеты, набитые непонятно чем, с дырками, из которых торчали уши грибов, опустились вниз.

Только теперь я заметила, что это помещение полностью, от потолка до стен, покрыто кафелем.

— Как здесь нарядно, чистенько.

— Отсек стерильный, поэтому мы его сделали последним, чтобы соблюдать герметичность. При искусственном разведении вешенка, в отличие от шампиньонов, растет в идеально чистых условиях.

Достав из кармана два канцелярских острых ножа, Катька начала ловко срезать грибы, пучками и поодиночке, сортируя их в ящиках по размеру.

— Самые большие, мы их называем лопухами, идут в рестораны и столовые. На жюльены, на пирожки с грибами. Средние и маленькие в продажу населению.

— Мы что же, здесь только вдвоем будем?

— Здесь всегда только два человека. Производство вредное. Здешние грибы растут в пять раз быстрее обычных и спор производят в несколько раз больше. Споры летают, забивают легкие. Но для покупателей грибы не вредны, даже полезны.

Катя говорила без умолку. Ясное дело, соскучилась по слушателю, при Бронетранспортере особо не поговоришь.

— Часто цех моете?

— Через каждые сорок пять дней, это основной цикл роста. Любовь Николаевна выдает специальный раствор и сама следит за результатом.

— Любовь Николаевна, она кто?