Зона. Урок выживания

Впрочем, разбегутся — сильно сказано. Так, отбегут на безопасное расстояние. А потом, оставаясь незамеченными для глаз, пойдут по следу — будущая добыча тоже на дороге не валяется. Будут преследовать отряд на таком расстоянии, чтобы их неожиданное появление, скажем, через сутки — двое, чаще ночью, явилось бы полной неожиданностью для того, кто сталкивается с этим впервые.

Грек готов был с этим мириться на первых порах. Тем более что впереди отряд ждала река. Слепые твари, как почти все порожденья Зоны, терпеть не могли воду, поэтому километров через пять оторваться от них не составит труда.

Будто услышав его мысли, черная сука подняла морду и уставилась в том направлении, где за кустами скрывался Грек. На узкой морде, с затянутыми пленкой глазами, дернулся огромный влажный нос. Сука пыталась по запаху определить, исходила ли с холма угроза для стаи. Кончики острых ушей, прикрывающих ушные раковины встали торчком. Собака целую минуту, не шевелясь, оценивала обстановку, потом вернулась к прерванному занятию.

Сомнений, если они и были, не осталось: мародеров в окрестностях свалки нет. Они народ нервный и не потерпели бы присутствия собак. Да и те небольшие любители близкого соседства двуногих. Так или иначе, завязалась бы война и кому-то бы не поздоровилось.

Кстати, не жалкие ли останки мародеров переваривались сейчас в утробах слепых тварей?

Человека, потерянно бредущего между завалами искореженной техники, Грек заметил в последнюю очередь. Тогда, когда собрался уходить. Заскорузлая повязка в рыжих пятнах подсохшей крови скрывала пол-лица. Сквозь камуфляж, разорванный в нескольких местах проглядывало тело: в подтеках и ссадинах, покрытых корками запекшейся крови. Неестественно вывернутое плечо стягивал автоматный ремень. Непосредственно само оружие болталось за спиной и при каждом шаге било человека по боку.

Издалека человек походил как на зомби так и на убогого — живого сталкера, потерявшего рассудок. И тот и другой мог представлять опасность.

А мог и не представлять.

Зомби и убогие бесцельно бродили по дорогам Зоны и сталкеров, как правило, не трогали. Но также, как в каждом правиле бывают исключения, имелось и здесь свое "но". Временами на тех и на других находило. Причем эти времена никак не зависели от внешних условий. По крайней мере ученые, получившие массу порождений Зоны в качестве материала для исследований, так и не смогли определиться: в связи с чем безобидные, постепенно мумифицируемые создания и сумасшедшие, вдруг впадают в не мотивируемую агрессию. Тогда бойся попадаться им на пути. Живучий до последнего зомби в отсутствии под рукой оружия, рвал зубами все, до чего мог дотянуться. Ровно до тех пор, пока благодаря умелым действиям не распадался на отдельные фрагменты.

То же касалось и убогих. Живой человек, только сумасшедший, к которому и относились соответствующим образом — жалели. Поначалу. До первых случаев ярко выраженной шизофрении.

С убогими можно было поговорить. Более того, от него трудно было отвязаться. Если он выходил на людей, то двигался за ними как привязанный. Будучи взят в команду, он превосходно справлялся со своими обязанностями. Лучшего часового, охраняющего покой спящих товарищей, было попросту не найти. Отсутствие логики в рассуждениях с лихвой окупалось звериным чутьем.

Так было поначалу. До первых вспышек возникающей неизвестно в силу каких причин агрессии.

На убогого вдруг находило. В такие моменты он ничем не отличался от зомби. Стрелял, если патроны оставались в патроннике, вырезал ножом все живое, без ножа рвал ногтями и зубами. Даже мертвый убогий продолжал двигаться и убить его окончательно было также сложно, как и зомби.

Снова проводнику вспомнился Параноик с его способностью издалека отличить зомби от убогого. Греку приходилось ходить с легендарным сталкером в связке. Он помнил, как однажды Параноик, поднеся к глазам бинокль чтобы разглядеть одиноко бредущую по полю фигуру, сказал:

— Это убогий.

Так и оказалось впоследствии.

Параноик убогих жалел.

— С каждым может случиться, — говорил он. — Тут не только мать родную забудешь, но и как тебя зовут. И главное — на всей Зоне не отыщется доброй души, чтобы проводить тебя домой.

Вот за это и получил Параноик свое прозвище — за то, что выводил убогих с Зоны. После, их определяли в сумасшедший дом, там у Параноика работал брат. Поговаривали, что после года усиленного лечения к некоторым возвращалась не только память, но и человеческое восприятие окружающей обстановки. Во всяком случае, если приступы агрессии и случались за желтыми стенами, с ними успешно справлялись.

Параноика рядом не было. И приходилось брать ответственность на себя.

Пока Грек рассуждал, стая слепых тварей, почуяв двуногого, снялась с места. Собаки как тараканы расползлись по свалке, потерявшись в многочисленных щелях.