Зонтик царевны Несмеяны

А он в это время делал-делал, рассчитывал-рассчитывал – и вот итог.

Положа руку на сердце: я закрыла бы глаза на «ЛСД» – левостороннее движение, как мы шутили – бог мой, так давно! – мне было бы сложно, но я бы смогла… но как закрыть глаза на ребёнка? И тем более – ребёнка в пузе дочери весьма богатого человека, к тому же – начальника Дениса. В этих совпадениях было для меня что-то такое низкое, что-то, вызывающее неодолимую брезгливость. И пусть Денис после говорил, что на него нашёл мо́рок и сам он в ужасе, это уже ничего не меняло. Когда все раскрылось, я мигом связала все ниточки между собой и стала холодной и неприступной, как Снежная королева. И по-королевски так сказала: вон.

И он ушёл. Конечно, для него такой поворот событий тоже был громом среди ясного неба. Он клялся, молил… Плакал даже, – но что, что это могло изменить? Ни для него, ни для меня это уже ничего не меняло, а мне так вообще только одного хотелось: чтобы всё побыстрее закончилось. Денис предсказуемо стал зятем крутого мена, отцом его внучки и в качестве приданого получил золотые горы, о которых мечтал… Какой тяжёлый был год, оба мы, конечно, думали, что этим всё и закончится. Отболит и со временем сойдёт на нет. Но…

Не знаю, как это вышло, но мы стали встречаться: за столиком кафе, в парке, на набережной. Не часто: примерно раз в месяц. «Оставь меня в покое», – требовала я. – «Не смей звонить мне больше!» «Не буду, обещаю…» – говорил он. И так раз за разом. Это были мучительные встречи, но без них было ещё хуже. Мне думается, это происходит потому, что, даже разойдясь, мы так и не смогли забрать частички себя друг из друга, мы слишком проросли один в другом, и единая наша сущность, разделённая обстоятельствами, болит и пытается соединиться…

Хотя, может, мне так только кажется. А на самом деле всё гораздо проще. Хорошо бы однажды утром проснуться и почувствовать себя свободной от всех этих построений. Простить всех и ощутить прилив сил от простенькой мысли, что ты жива и здорова и начался новый день. Может быть, когда-нибудь так и будет; мне станет всё равно, что мы расстались и при каких обстоятельствах. Ведь по большому счёту всё, что я хочу, – это понять, на каком фундаменте строить свою дальнейшую жизнь…

От этих мыслей у меня заболела голова. Я снова включила лампу и раскрыла журнал, по опыту зная, что быстро устану от лаковой пестроты и мои веки начнут слипаться. Журнал покажется мне скучным, как расписание поездов на вокзале, куда ты зашла всего-то переждать дождь. У меня дома лежала целая стопка журналов от бессонницы. Собственно, это была чуть ли не единственная причина, по которой я их покупала. Вот какое ноу-хау я изобрела и отточила до совершенства в последние годы…

Незадолго до рассвета голова успокоилась, и я наконец-то заснула.

На следующее утро я рано встала и пила в одиночестве кофе на террасе. Было так приятно слушать тишину и немного жаль, что я поздно оценила, как хорошо здесь без толпы. Потом ко мне присоединился Арсений. Я решила, что не задам ему ни единого вопроса о свадьбе, и намерена была своё решение исполнить. Но он спросил:

– Ты осуждаешь меня?

Я молчала. Тогда он встал передо мной:

– Осуждаешь?

– Только не говори, что ты сделал это из-за меня.

– Нет, конечно. – Арсений засмеялся. – Придумаешь тоже… Много чести!

– Я уступил Лидке потому, что подумал, может, это меня спасёт… Заставит по-другому чувствовать жизнь… Ты же говорила, ответственность за другого творит чудеса.

– Не понимаю, как это связано с женитьбой.

– Ну… Я буду мужем… В общем, Лидка очень хотела, я решил, почему бы и нет…

– Понятно, – сказала я.

– Что тебе понятно?

– Что у тебя очередной заскок. Блажь. И ты совершенно не понимаешь, что жена не рукавица… Что мешало вам быть вместе без штампа в паспорте? А если ты вдруг передумаешь? Сколько тогда будет обиженных!

– Но для нас с тобой это ничего не меняет, – сказал Арсений.

– Маешься ты. А от чего маешься – одному богу известно.

– Мои родители меня по-другому воспринимать начнут…

– Да они всегда тебя нормально воспринимали, – перебила я. – Это ты себе накрутил… комплекс неполноценности. Что ты хочешь своей свадьбой доказать – маме, отцу? Что ты взрослый человек?

– Им Лидка нравится, – быстро сказал Арсений.

Он потянулся поцеловать меня, и я не оттолкнула.

Мы отправились побродить по деревне, а когда шли обратно, Арсений взял меня за руку, но тут мы увидели Нику, которая шла по полю в нашу сторону. Пришлось разжать руки и идти ей навстречу. Ника разыграла удивление, но развернулась и пошла с нами, и мы разговорились о предстоящем мероприятии. Втроём мы дошли до гостиницы. Когда мы уже подходили, Арсений вдруг остановился:

– Смотри!

Я проследила за его взглядом и увидела на крыльце гостиницы девушку броской, приковывающей взгляды внешности. Девушка, строго сдвинув брови, но едва заметно улыбаясь, разговаривала с двумя мужчинами. Это были Леон и муж Ники – Николай Угольков.

Увидев нас, Николай выпрямился. Он смотрел на Нику.

– Какая красавица… – пробормотал Арсений.

– О господи, – простонала Ника.