Зонтик царевны Несмеяны

Я растерянно подумала: «Недолго музыка играла…»

Включила телефон и мне тут же пришло смс о том, что абонент «Леон» звонил мне пять раз, последний – полторы минуты назад.

Утром в субботу состоялось официальное открытие фестиваля. Чуть ли не каждые полчаса в деревню въезжала машина или автобус или проносился мотоцикл, и люди текли, как одна большая пёстрая волна. К вечеру площадь перед гостиницей обезлюдела, приезжие расселились по домам. В садах и на задних дворах накрыли столы для компаний. Вечернее застолье по приезду в чужое место накануне праздника – неписаная народная традиция. За вином и разговорами разнообразная публика переключается с обыденной жизни на праздник души. Я догадывалась, что жители постоялых дворов наготовили горы еды, зная, что всё продадут и за всё получат сполна. Наверняка многие за дни больших мероприятий зарабатывали больше, чем за полгода работы в колхозе.

Компания в этот день приходила в себя от приезда Николая. Из обрывков разговоров я поняла, что он, обрадованный примирением с Никой и её беременностью, решил сделать жене сюрприз и приехал домой без предупреждения. Не застав её в квартире, выбил из Никиного редактора координаты её местонахождения, примчался на такси в Лисицыно и был встречен взбешенной его появлением супругой. Такой приём жены Николая ошарашил. Он ничего не понимал и смотрел на Нику и остальных недоумевающими глазами; всё его красноречие и напор куда-то пропали. Всем было неловко от его молчаливых взглядов, а Нику они приводили в злобно-отчаянное состояние. Она наотрез отказалась пускать Николая в номер и не хотела с ним разговаривать. Пришлось ему снять комнату в деревне.

От всего этого шума у меня разболелась голова. Я выкралась из гостиницы и отправилась на склон оврага, который я присмотрела в первый день приезда. Когда я вернулась, то увидела, что перед гостиницей выставлены столы и стулья из красного пластика, и там уже заседает народ. За одним из столиков сидели Леон и Ника в широкополой соломенной шляпе, надвинутой на лоб так, что не видно было глаз. Перед ними стояла бутылка вина и два фужера. Бутылка была наполовину пустая.

– Где остальные? – спросила я.

Ника пожала плечами, а Леон ответил:

– Гуляют.

– А Николай?..

– Я его послала, – сказала Ника, глядя на меня в упор, – далеко и надолго. Велела на глаза мне не показываться.

Когда Леон отправился раздобыть для нас какой-нибудь снеди, я решила спросить у Ники:

– Что у вас происходит? Почему ты не пустила его в свой номер?

– Разыгрываю капризы беременной женщины. – В голосе Ники послышалась издёвка. – Он в курсе, что такое бывает… Что беременную женщину может отвернуть от мужа.

– Верит?

– А то. Ве-ерит, идиот…

– Ох, Ника… Ну, зачем?

Она не ответила. Посмотрела на меня и выразительно сплюнула в пыль.

А тем временем фестиваль народной песни и танца разгорался. Всюду плясали разряженные люди и играли кто на чём, все пели и пили, шумели, запускали фейерверки. Скоро всё вокруг стало казаться нереальным и фантастическим. Периодически проводились розыгрыши и давали маленькие представления. Мы участвовали в них, и дамы всех возрастов влюблялись в Арсения, непрестанно оказывая ему знаки внимания, так что он даже стал огрызаться на попытки познакомиться и пошутить с ним. Сам же Арсений пару раз успел шепнуть мне, что у него из головы не идёт девушка, которую мы увидели на крыльце, когда приехал муж Ники. Тогда она ушла в гостиницу, и мы даже не успели толком рассмотреть её. На наш вопрос, кто эта девушка, Леон ответил, что её зовут Юлия, но он так был ошарашен появлением Николая, что больше ничего не успел о ней узнать. Жених, думала я об Арсении, без пяти минут муж; сумасшедший.

В обед состоялся крестный ход в честь иконы Николая Чудотворца. В нём участвовали чиновники всех рангов, гости, приезжие и местные жители. Почти на всех были тёмные солнцезащитные очки, толпа в этих очках напоминала какое-то ритуальное шествие, но только не православное.