Зоология и моя жизнь в ней

Второй путь казался много проще. Надо было найти хотя бы одно гнездо монашки. Объясню, почему такая находка могла бы стать решающей для моей гипотезы. Дело в том, что самки всех каменок петрофилов (черной, черношейной, траурной и белохвостой, а также родственной им златогузой) прежде чем вить гнездо сооружают в выбранном для него убежище фундамент из плоских камешков (о чем подробно рассказано в главах 2 и 3). Этого никогда не делают самки плешанки и испанской каменки, которые выкладывают фундамент гнезда из коротких толстых и тонких палочек.

В принципе, проблема могла бы быть решенной, если бы удалось найти в литературе подробное, грамотное описание гнезда монашки. Но вид этот можно считать наименее изученным среди всех каменок. Орнитологам тогда были известны всего лишь семь гнезд, описанных поспешно, без необходимой детализации, так что характер помоста под ними не удостоился упоминания. Поэтому мне приходилось заняться поисками гнезда самому, положившись на удачу. Итак, необходимо снова ехать в Израиль!

Тщетные поиски монашки в Хайбаре

В середине дня 2 апреля 2003 г. я и моя супруга Екатерина Павлова приземлились в аэропорту Бен Гурион в Тель-Авиве. Из Москвы мы договорились по телефону с Давидом Бланком, о котором я упоминал в предыдущей главе, что будем жить у него. Давид, защитивший кандидатскую диссертацию у себя на родине, в Казахстане, после эмиграции в Израиль не смог найти лучшей работы по специальности зоолога, чем уход за животными в заповеднике Хайбар Йотвата.

От Тель-Авива до заповедника около 300 километров к югу, и туда из аэропорта можно было, в принципе, доехать на автобусе. Но, безуспешно потратив не меньше часа на поиски этого общественного транспорта, мы решили махнуть рукой на финансовые затраты и взяли такси. Это обошлось нам в 200 долларов. Впрочем, работа шофера, как позже выяснилось, и в самом деле стоила того: переезд оказался много более продолжительным, чем мы рассчитывали. Уже в сумерках наш водитель несколько раз связывался по телефону с Давидом. Они договорились, что тот подъедет на своей машине к кибуцу Йотвата, километров на десять ближе Хайбара, и там заберет нас с собой. На месте мы оказались только в начале ночи.

Проснувшись рано утром, я вышел на открытую террасу и, оглядевшись, понял, что лучшей базы для предстоящих исследований и быть бы не могло. Домик Давида во многом напоминал тот, в котором мы с Ларисой жили несколько дней в Авдате восемь лет назад. В живой изгороди, окаймлявшей небольшой палисадник с кактусами и агавами, сновали принии и бюльбюли, а ландшафт вокруг был таков, что, как мне показалось, монаху, возможно, удастся найти где-нибудь неподалеку от дома. Как же сильно я тогда заблуждался!

Заповедник Хайбар[284] Йотвата был создан в 1968 г. по инициативе израильского генерала Авраама Йоффе. Как нам объяснил Давид, его идея состояла в том, чтобы завезти и разводить сначала на огороженной территории площадью в 6 км², а затем выпустить в природу тех животных, которые, якобы, некогда населяли эти места (поскольку они упоминаются в Библии). В действительности же, в заповеднике, устроенном по тому же принципу, что наша знаменитая Аскания Нова[285], живут на вольном выпасе в основном африканские виды: из копытных – нубийский осел, антилопы аддакс и сахарский орикс, из птиц – африканский страус. Из азиатских видов – кулан и аравийский орикс.

Каждая популяция состоит из нескольких десятков особей, и в задачу Давида входило ежедневное обеспечение их кормом, а самок страусов, когда те насиживали яйца, также и водой. Он должен был по утрам грузить в прицеп джипа увесистые упаковки сена, привозимые откуда-то издалека на склад у границы заповедника, и развозить их по всей его территории, разбрасывая в местах кормления животных.

Заповедник Хайбар Йотвата лежит в долине Вади-Эль-Араба (по другому Арава, или Аравийская пустыня), идущей сравнительно узкой равнинной полосой на 166 километров с севера на юг от Мертвого моря до Эйлатского залива. По ней проходит государственная граница между Израилем и Иорданией. По левую руку от заповедника, на востоке, тянутся на горизонте безжизненные склоны Эдомских гор Иордании, а с запада долину ограничивают нагорья Негева. На их окраине, в узких неглубоких ущельях (по местному – «вади»), пролегающих межу невысокими грядами холмов, нам и предстояло работать в последующие три недели.