Зоология и моя жизнь в ней

В том, что каменка вернется, мы почти не сомневались: сотрудники питомника видели ее в этом месте уже три дня подряд. Значит, вопреки представлениям орнитологов, птицу чем-то привлекает участок ровной пустыни вдали от гор. Основное препятствие для работы состояло в том, что события разворачивались на индивидуальном участке самца африканского страуса, который был совершенно не намерен терпеть наше присутствие. Понимая, что выступаем в роли нарушителей границ, мы, тем не менее, сдаваться не собирались.

В тот же вечер на место событий привезли прицеп к трактору с высокими деревянными бортами, которые должны были уберечь нас от ударов страусиных ног. На следующий день еще до рассвета Давид доставил нас со всем набором необходимой аппаратуры к прицепу. Я установил в нем штатив с видеокамерой, и мы стали ждать каменку. Но вместо нее вдали очень скоро показался знакомый силуэт Хозяина.

На протяжении всего дня он не оставлял нас в покое. Причинить нам серьезного вреда он, разумеется, не мог, пока мы оставались в своей крепости. Но присутствие злобной птицы сильно нервировало, тем более, что отведенного нам места было определенно недостаточно для двоих и громоздкого штатива с широко расставленными «ногами». А мы провели здесь в такой тесноте, да еще на солнцепеке, в отсутствие даже клочка тени, ровно 13 часов, до самого заката.

Катя тщетно пыталась бороться с назойливостью страуса. Для этого она использовала швабру на длинной ручке. Давид посоветовал нам взять ее с собой, объяснив дело так. «Вы должны поднимать швабру как можно выше над головой, демонстрируя тем самым, что принадлежите к тому же племени, но только куда выше ростом». Страус в ответ на эти демонстрации отходил примерно на метр, некоторое время смотрел на странный предмет, как бы оценивая его истинные возможности, но затем снова подходил к прицепу вплотную и начинал громко хлопать широким клювом, наклоняя его прямо к лицу Кати. Она не выдерживала и отпихивала его шваброй, стараясь ударить посильнее, но он еще больше раззадоривался и начинал бегать кругами вокруг тележки, распуская крылья и поддавая ее плечом. Ничего не оставалось делать, как смириться с присутствием страуса и ждать, пока другие заботы не отвлекут его внимание.

Это случалось лишь тогда, когда неподалеку появлялся какой-нибудь другой самец. Завидев незваного визитера, наш страус устремлялся к нему, постепенно переходя с шага на бег, и вскоре, подымая пыль, обе птицы на хорошей скорости исчезали из виду.

Примерно так же хозяин территории реагировал и на самок, проявлявших здоровое любопытство ко всему новому. Подойдя к тележке, они оглядывали нас, дергали за штормовку, пытались клевать штатив, но отогнать их не составляло большого труда. В итоге, только в те короткие минуты, когда Хозяин гонялся за пришлыми особями, мы имели возможность вылезти из тележки и хотя бы размять ноги.

В этот первый день нашего дежурства каменка появилась только в четыре часа дня, после десяти часов тщетных ожиданий. Оказавшись на участке, она долго сидела на вершине куста, затем слетела на землю и стала кормиться, перелетая в радиусе 200–300 метров. Временами она снова усаживалась на макушку самого высокого куста. В короткие моменты отсутствия страуса, я совершал быстрые радиальные вылазки, проводя блиц-обследование тех точек, где монашка задерживалась особенно долго в поисках добычи. Хотел узнать, какие именно насекомые привлекают ее именно в этом месте, но времени всегда было слишком мало. Катя, заметив приближающегося издали страуса, кричала мне с «наблюдательного поста»: «Идет!», и я опрометью бросался в надежное укрытие.

В том же прицепе мы провели еще два полных дня. Каменка, как по часам, появлялась ровно в четыре, а улетала в семь, когда садилось солнце. Судя по направлению полета, это была гостья из Иордании, из тех высоких скалистых холмов, которые ограничивают долину Аравы с востока.

За все те девять часов, пока я имел возможность видеть каменку, она не издала ни единого звука. Вечерами перед отъездом с места наблюдений я ставил здесь грубо сделанную модель монашки и большое зеркало, с трудом выпрошенное у Давида. Надеялся, что смогу таким образом как-то расшевелить птицу-меланхолика и увижу хоть какие-то проявления ее агрессии к «пришельцу». Хотелось, кроме того, поместить в книгу собственные фотографии этой сравнительно редкой каменки. Несколько не слишком хороших кадров я все же успел сделать в один из дней, когда наш страус отлучился ненадолго по каким-то своим делам. И это единственно полезное, что я извлек из этой весьма нелегкой поездки.

Орнитологи в Эйлате