Зоосити

Приказываю себе сейчас же, немедленно взять себя в руки. Снова щупаю находку. Она мягкая и рыхлая, как мокрый хлеб, но под рыхлой оболочкой что-то твердое. Кость? Нет, гипс! Два пальца прибинтованы друг к другу… Из мрака выплывает лицо Роналдо — раздутое, неузнаваемое. Но сейчас я ко всему готова.

Плыву дальше, ныряю глубже, ищу Бенуа, боясь обнаружить здесь, во мраке, еще что-нибудь. Провожу рукой по каменной стенке, нащупываю еще одну нишу, в которую затиснуто человеческое тело. Ненадолго выныриваю, соображая, кто может находиться под водой и как его достать. Тело в рубашке; от нее, как крошечные рыбки, отделяются пузырьки воздуха. Я протягиваю руку и натыкаюсь на гладкую, словно пластмассовую, поверхность. Это Бенуа! У него на шее рубцы после ожогов…

Дергаю его, но рука застревает в расщелине. У меня заканчивается воздух. Перед глазами плывут черные пятна. Изо всех сил упираюсь ногами в каменную стенку и дергаю. Освобождаю его плечо. Оно как-то странно изогнуто. Похоже, вывих. А может, перелом? Дергаю еще сильнее, и Бенуа свободен. Но следом за ним из расщелины выплывает и тело Роналдо. В ужасе отпихиваю раздутый труп вышибалы ногой. Нога вязнет в его животе. Изо рта Роналдо выходят пузыри; голова болтается из стороны в сторону, руки раскинуты, как будто он собирается вознестись на небо. Остаточные газы выталкивают его тело на поверхность.

Бешено работая ногами, я всплываю следом за Роналдо. Очень болит бок — наверное, все-таки крокодил сломал мне ребро. К тому же довольно тяжело волочить за собой бывшего любовника, пусть и под водой. Он как-никак весит девяносто пять килограммов! Легкие уже не просто горят; их как будто жжет напалмом. Я выныриваю на поверхность, кашляя и отплевываясь, и слушаю песню. До конца еще очень и очень далеко.

Детка, ты сводишь меня с ума; я сделаю все,
                                               что ты хочешь…

Над водой разносится голос Хьюрона:

— Дети, это мой друг, мистер Крокодил. Ну-ка, поздоровайтесь с ним! Он хочет с вами подружиться. Стать вашим лучшим другом! Потому что, откровенно говоря, мне он смертельно надоел!

Только не разбивай мне сердце, детка, не дразни меня…

Я волочу Бенуа к берегу. Ленивец пытается помочь; он дергает его зубами за рубашку. Мне удается вытащить его торс, но ноги по-прежнему в воде. Выползаю следом за Бенуа и, дрожа, присаживаюсь рядом с ним на корточки. Бррр, до чего же здесь холодно!

Бенуа не дышит. Я запрокидываю ему голову, одной рукой зажимаю нос и прижимаюсь губами к его губам. Начинаю делать искусственное дыхание. Потом прижимаю два пальца к артерии у него на шее. Заметив кровь, которая просачивается сквозь рубашку, Ленивец тихо хнычет.

— Заткнись, дружок!

Ну, пожалуйста… Дыши… Пульс почти не прощупывается. Один аллигатор… Два аллигатора… Тридцать ударов в минуту. Нехорошо. Бенуа по-прежнему не дышит. Кроме того, он может умереть от потери крови. Погоди, Зинзи, не все сразу… Понятия не имею, что я здесь делаю. Раз пульс еще прощупывается, может, стоит сделать непрямой массаж сердца? Вот это попала!

Мы поедем дальше, понесемся в ночи…

Я снова запрокидываю ему голову, прижимаюсь губами к его губам, наполняю его грудь своим дыханием.

— Дыши, сволочь такая! Дыши, гад!

Мы с ним слились воедино, хрипим и кашляем в унисон.

— Бенуа, мать твою, дыши!

Все хорошо, детка, только держись за меня,
                           все будет хорошо… будет хорошо…

— Я не хочу, — тоненьким голоском говорит Сонгвеза. Я слышу ее, но не могу оторваться от Бенуа. Сейчас я не могу себе этого позволить.

— Иногда нам всем приходится делать то, что не хочется, — говорит Хьюрон. — Это такая игра.

— Как «Кровавые небеса»? — хихикает С’бу. Голос у него плывет; он как будто тоже доносится из динамика.

— Что еще за «Кровавые небеса»? — рявкает Хьюрон.

— Компьютерная игра..

— Вот именно, совсем как твоя компьютерная игра. — Голос у Хьюрона снова делается вкрадчивым.

— В нее играют вдвоем?

— Только вдвоем!

Детка, я захвачен-захвачен-захвачен любовью!

Я кладу ладонь Бенуа на грудь, соединив пальцы. Надеюсь, от массажа ему хуже не будет… Надавливаю, слышу страшный хруст. Наверное, у Бенуа сломаны ребра… Теперь нас двое.

— Не знаю, как ты теперь будешь объясняться с женой, — шиплю я. — Давай же оживай, дерьмо ты собачье! — Ленивец кладет лапу поверх моих рук. — Ладно, ты прав. Лучше на него не давить! — Я глубоко дышу. Стараюсь успокоиться.

Детка, я захвачен-захвачен-захвачен любовью!

— Сонг, возьми нож. И ты тоже возьми. Не волнуйтесь, они обработаны заклинаниями. Ну что, готовы? Победитель тот, кто первый убьет другого!

— Да-а-а! — хихикает Сонг.

Мы поедем дальше, будем нестись в ночи…