Зоосити

Сонгвеза падает на цементный пол, обхватывает себя руками, пытаясь прикрыться. Марабу подталкивает С’бу к сестре. Он склоняется над ней и замахивается ножом. Сонг долго кричит, а потом умолкает.

— Хватит, — говорит Хьюрон.

С’бу ошеломленно озирается по сторонам. Марабу вырывает у него нож и передает Хьюрону. С’бу робко улыбается ей и вдруг обращает внимание на сестру. Падает рядом с ней на колени, трясет ее за плечо.

— Вставай, хватит валять дурака! — весело говорит он. — Оживай, сестренка!

Но, судя по тому, как изменилось атмосферное давление, я понимаю, что Сонг мертва. Приближается Отлив.

Все начинается с тоненького завывания, как будто в дальней горной расщелине воет ветер. Я инстинктивно отступаю назад, в воду.

— Ешь, — говорит Хьюрон Крокодилу, подталкивая к нему тело Сонгвезы носком туфли. — Жри, сволочь!

Крокодил ползет вперед и нехотя смыкает челюсти на лодыжке Сонгвезы. Глотает, неприлично дергая головой; извивается мертвенно-белое туловище. С’бу кричит от ужаса.

Я отворачиваюсь. От стен отделяются тени; они падают на воду, сгущаются. Вой все громче; его сопровождают глухие ритмичные звуки — как будто клацают зубы. Хьюрону явно не по себе. Так плохо становится всем зоо, когда приближается Отлив. Даже Марабу прижимается к каменной стенке под лестницей. Хьюрон ножом режет себе левую ладонь и проводит ею по окровавленному клубку мертвых животных на колоде. Вой все громче.

Марабу подсказывает Хьюрону, что делать, как священник на брачной церемонии. Хьюрон тупо повторяет за ней. Руки у него дрожат.

— Отдаю мальчика вместо себя! Пусть он не получит свое животное. Пусть возьмет мое! Повязаны плотью, повязаны кровью. — Крокодил подползает к телу Сонгвезы, собираясь отхватить от него еще кусок. Хьюрон набрасывается на Крокодила, размахивая ножом, режет ему морду. Крокодил в ярости отдергивается и шипит, широко раскрыв пасть.

— Теперь ты! — визжит Оди, поворачиваясь к С’бу. — Повторяй за мной: «Беру это животное».

— Н-не понимаю…

— Говори! Говори, мать твою!

— Прошу вас, не надо… — С’бу плачет.

— Слышишь вой? Знаешь, что это такое? — вопит Оди. — Отлив, придурок, Отлив! Быстро повторяй за мной, иначе Отлив схватит тебя и утащит в ад!

— Б-беру это… — заикаясь, начинает С’бу.

— Животное!

— Животное. Беру это животное… — С’бу смотрит на Оди, ожидая похвалы.

Оди смотрит на Марабу.

— Ну как, все получилось? — орет Оди. — Получилось или нет, мать твою?

Марабу качает головой. Она не знает.

— Пусть только попробует не получиться!

С’бу садится, обхватывает себя руками и раскачивается из стороны в сторону. Он смотрит на убитую сестру и трясется в рыданиях.

Тьма сгущается и клубится. Ее языки разделяются и окружают С’бу. Он слабо машет рукой, стараясь отогнать тьму. Отлив поднимается, как волна; его завитки тянутся к мальчику, словно пробуя его на вкус… Я невольно вздрагиваю. Я все помню!

— Сонг! — дрожащим голосом зовет С’бу.

Вдруг Крокодил быстро ползет вперед, шурша по бетону. Он хватает Отлив челюстями, молотит хвостом по черноте. Мрак внезапно прореживается, становится дымной завесой, миражом… Крокодил подползает к С’бу. Мальчик кричит от страха. Крокодил кладет свою громадную голову С’бу на ногу — ласкается. Тот в ужасе пытается отпрянуть. Так же вела себя вначале и я с Ленивцем, а потом поняла: только он защищает меня от надвигающейся тьмы… Правда, на морде Ленивца не было крови моего брата.

— В игре все совсем не так! — всхлипывает С’бу и застывает на месте: Крокодил тычется мордой ему в ногу.

— Теперь он твой, малыш. Поздравляю! — хохочет Хьюрон. — Пожелал бы тебе удачи, потому что прокормить этого гада непросто, да ведь ты долго не протянешь.

— Я… — начинает С’бу, но Оди подносит ствол пистолета к его виску и спускает курок. С’бу падает на колени. Его лоб с глухим стуком впечатывается в бетон. Я отворачиваюсь.

Без завываний Отлива снова становится слышна музыка.

Я захвачен-захвачен-захвачен-захвачен любовью!

— Что ж, вроде бы все получилось… Выключи эту дрянь! — приказывает Хьюрон.

Амира щелкает выключателем, и музыка умолкает. Повисает тяжелая тишина, нарушаемая лишь плеском волн, которые бьются о пирс. Да еще Крокодил все тычется в С’бу головой, словно пытаясь поднять его.

— Да, все получилось, — отвечает Амира.

— Теперь постарайся поскорее убрать отсюда мерзкую тварь.

— Не трудись. У нас есть план. Живой он, конечно, был бы лучше, но мы согласны на все… — Амира бросает на Крокодила оценивающий взгляд.

— Тише! — смеется Оди. — Он тебя услышит!

Я жду, пока оба поднимаются на лестницу, и отсчитываю еще несколько минут. Двести восемьдесят девять аллигаторов… двести девяносто четыре аллигатора… Убедившись, что они ушли и больше не вернутся, я очень осторожно, чтобы не разозлить Крокодила, выползаю из воды. Он по-прежнему тычется головой в С’бу. Я видела, как животные живут несколько месяцев после того, как их люди умирают. Но прежними они уже не становятся.