Зорге

Стронского тем временем легализовали путем открытия за счет разведки торговой фирмы на его имя – других вариантов найти попросту не удалось. Но в Шанхай полетела грозная телеграмма за подписью начальника 2-го отдела Четвертого управления Владимира Таирова (настоящее имя – Рубен Тер-Григорян) о необходимости «резкого сокращения расходов и усиления предоставления “продукции”»[209]. В ответ (это произошло уже в августе) Зорге отправил большое письмо, по духу и стилю сильно напоминающее те гневные и резкие реляции, что он направлял несколько лет назад в «штаб мировой революции» на Моховой. «Рамзай» напомнил руководству, что он принял «фирму» только 11 месяцев назад и в состоянии, которому трудно было бы позавидовать: из-за нехватки сил было приказано прекратить поддерживать связь с югом Китая, заново заниматься легализацией ядра резидентуры, работать в условиях жесткого прессинга китайской, японской и европейской полиций. В письме это называлось «в условиях конкуренции», и все оно было написано эзоповым языком, ибо отправлялось на родину с курьером, остановить которого могли все те же «конкуренты». «Рамзай» писал, что странно было бы ожидать необыкновенных успехов от работы в столь сложных условиях, особенно теперь, когда «заболел Вилли», то есть провален агент, который курировал значительную часть связей резидентуры. Зорге замечал, что ситуация сейчас в Китае такова, что вообще нельзя полагаться ни на какие устойчивые связи – ни на старые, ни на новые. Все они находятся в подвешенном состоянии из-за постоянной угрозы мятежей, переворотов, войны и, следовательно, провалов. Это не значит, что надо было сложить руки и все бросить. Нет, для «Рамзая» это попросту не представлялось возможным хотя бы в силу его деятельного и беспокойного характера. Он искал возможность наиболее полно ответить на запросы Москвы, качественно выполнить свою работу и предлагал искать и ликвидировать прорывы, слабые места. Одним из таких мест была курьерская связь – чрезвычайно опасный, но в условиях гражданской войны нередко – единственно возможный вид оперативной связи. Однако курьерам надо платить, ведь «…все туземцы, которые в настоящее время поддерживали связь, в отличие от 1926/27 гг., рисковали при этом своей головой». Кажется, в Центре не понимали, как писал Зорге, что «…и в Китае коровы не доятся чистым маслом». При этом средств на легализацию резидентура запросила у Москвы только на двоих человек: Клаузена и Стронского, что обошлось в смешную сумму – 200 «амов». Стоило бы сравнить ее с расходами, которые в это самое время выделялись на спасение «засыпавшихся» по собственной вине коллег из ОМС, и об этом Зорге тоже не преминул напомнить Центру. Несправедливо обиженный резидент писал: «Прошу поэтому при оценке нашей работы не упускать из виду все эти факты и не делать нам таких необоснованно важных упреков, если вы даже не можете считаться с теми особыми трудностями, при которых мы начали, проводим и медленно развиваем нашу работу, и сопоставить ее с фактическими нашими расходами»[210].