Зорич

До не дружившего с шуткой Фрола Ивановича дошло, что это она, когда, ошалело хлопая глазами, он стал понимать, что к чему, и приходить в себя, лишь когда есаул, ласково засмеявшись, похлопал его по плечу и сказал ему:

— Поздравляю тебя, Фрол Иванович! Семья — это хорошо. Сам не так давно понял, ты же знаешь. Если что надо, обращайся ко мне, помогу.

В получасе от крайних домов посёлка вышли на край впадины, тянувшейся налево пока видел глаз, а направо, огибая, скрывалась за каменистым выступом. Впереди, поднимаясь к небосводу, лесистая, заросшая кустарником глухомань. По долине, поблескивая на перекатах среди разбросанных камней текла река.

— Что это, Пётр? — показал рукой Егор.

Справа в огромном каменном выступе, скрываясь зарослями, темнела дыра.

— Там родник. Он стекает вниз, к реке, — ответил Пётр. — Когда-то я был там. Там пещера, тянется далеко в гору. Камень здесь мягкий, песчаник. Его даже кирка берёт. Вода размывает потихоньку. В посёлке он кое-где выходит наружу. Сверху земля, а внизу камень. В этой пещере, говорят, когда-то отшельники жили, каторжники, даже разбойники. У неё нехорошая слава. Когда я был маленький, матери не пускали нас туда. Да и мы боялись, не ходили.

— Пойдём глянем, — потянул за руку Егорку Иван.

Съехав вниз на каблуках по каменистому, глинистому склону, добрались до расщелины в скале и скрылись в пещере. Пётр проводил их взглядом, сунул под голову скомканный пиджак, растянулся на траве у телеги, послушал какое-то время соловьиные трели и задремал. Открыв глаза, по солнцу прикинул: спал никак не меньше часа. Встав, посмотрел в сторону пещеры и ойкнул. Вместо привычной с детства арки пещеры какая-то огромная груда наваленных камней. Потерявший способность соображать Пётр метался вокруг, звал казаков, оттащил в сторону, ломая ногти, несколько камней, кинулся назад, что-то бормоча. В лихорадочной спешке распряг лошадь и, понукая надсадными криками и тычками ленивую лошадёнку, поскакал в посёлок.

Вернулись втроём, верхами, прихватили с собой две лопаты и ломы. Работали, не жалея сил, скинули по склону несколько больших камней снизу. Верхние поползли вниз, едва успели отскочить в сторону. Фрол Иванович, рыча, отбрасывал в сторону камни один за другим. Работник и Пётр не отставали от него, не жалея сил. Руки разодрали в кровь. Мокрые от пота рубахи прилипли к телу. Просунув между двух камней срубленный ствол небольшого деревца, Фрол Иванович и Пётр пытались оттащить их в стороны, когда вдруг буднично и спокойно за их спинами раздался знакомый голос:

— Дядь, а дядь? Ты што там ищешь? Не забудь с нами поделиться!

Фрол Иванович медленно повернулся. С протянутой к нему рукой, пряча улыбку в усах, стоял племяш. За ним со смущённой улыбкой — Егорка.

Истерично, взахлёб засмеялся Пётр. Ивану же не понравилось выражение лица и налившихся злобой дядиных глаз. Спрятав улыбку, он сделал шаг назад, а Фрол Иванович схватил огромной лапищей запястье любимого племянника. Иван, зная, чем это всё сейчас закончится, изо всей силы дёрнул руку. Оторванный с треском рукав рубахи остался в кулаке Фрола Ивановича. Отступив в сторону, он сел на камень, опустил голову и обхватил её руками.

— Ты чего, дядь, ведь всё хорошо! Чего ты? — перепугался Иван.

Фрол Иванович, вытерев с лица пот и грязь его рукавом, сказал укоризненно:

— Что же ты, Иван? Кто же так шуткует? Смотрел, как мы тут мордуемся? И прятался?

— Как это «шуткует»? Как это «прятался»?! — взвился Иван. — Нас завалило, как бог свят! Когда сверху посыпалось, мы не успели назад. Отбежали дальше. Когда всё стихло, подобрали палку с намотанной тряпкой, высекли огонь и подожгли. Попытались оттащить камни, едва отскочили в сторону — опять посыпались. Тогда подобрали ещё одну такую палку и пошли по ручью вперёд. Шли долго, кое-где приходилось нагибаться, а где — до верху рукой не достать. А потом… потом… — Иван переглянулся с Егоркой, — увидели свет. Ну, покопались и выбрались наружу. Поднялись наверх — и сюда, обратно.

— Ну ладно, коли так, — посветлел лицом старый казак. — Пойдём работать.

Но прежде уничтожили взятый с собой припас. И напилили деревьев, пока Пётр не сказал:

— Теперь не замёрзнем в зиму — этого хватит.

Обрубили сучья, напилили брёвен и дотемна успели сделать несколько ездок к дому.

Двумя днями позже, стараясь не попасться на глаза вышедшему из кабинета есаула Корфу, Иван стукнулся следом.

— А, Иван, заходи! — протянул руку Евгений Иванович. — Ты ко мне? По делу?

— Да, Евгений Иванович, по делу, и очень сурьёзному!

— Ну, дело не медведь, в лес не убежит. Давай-ка сначала чайком побалуемся. С коржиками. Светлана Васильевна угощает.

И поставил чайник на керосинку.

* * *