Зорро

– Вы появились под моим окном еще до того, как я окончил фразу, – произнес дон Росендо, недоверчиво глядя в горящие глаза священника, – а по моим расчетам, отсюда до монастыря по меньшей мере шестьдесят миль или три-четыре часа хорошей скачки! К тому же я нигде не вижу ни вашего коня, ни экипажа, из чего делаю вывод, что доставить вас могла только… – дон Росендо сложил ладони ковшиком, поднес к губам и, низко перегнувшись через подоконник, прошептал, – нечистая сила!..

– Не порите чушь, сын мой! – холодно и насмешливо оборвал падре, забрасывая четки в рукав сутаны. – Мили, скачки, экипаж!.. Богу было угодно, чтобы в этот миг я оказался под вашим окном, и Он сотворил это!.. Вы поняли меня?

– О да, падре! – шепотом воскликнул дон Росендо. – Для Бога это сущий пустяк! Вот и Бальтазар на вас не бросается, а ведь это совершеннейший дьявол!

– Дьявол и совершенство – суть вещи несовместные! – строго возразил падре.

– Простите, святой отец! – пробормотал дон Росендо, приложив руки к груди. – Никто толком не наставлял меня в столь тонком деле, как богословие, и если мои уста порой извергают хулу, поверьте, в этом нет злого умысла! Одно недомыслие, и более ничего! Сами видите, с какой радостью я открываю вам свое сердце!

– Я верю в чистоту ваших помыслов, сын мой! – сказал падре, прикрывая глаза пергаментными складочками век. – Но хотел бы предостеречь от соблазнов, ожидающих столь чистую душу в краю, населенном еретиками и язычниками!

– Я готов выслушать вас в любую минуту! – заверил дон Росендо. – Немедленно поднимайтесь в дом и ждите меня в гостиной!.. Надеюсь, общество моей прелестной сестры скрасит эти тоскливые минуты!..

– Я – слуга Господа нашего… – заговорил было падре, но дон Росендо уже не слушал его. Он обернулся к Касильде, и вскоре та уже бойко застучала башмачками по лестнице, ведущей в комнату слуг. Падре Иларио умолк на полуслове. Глянув вниз, дон Росендо увидел лишь, как тот, подобно черепахе, прячет плешивую яйцевидную голову в складки капюшона.

Не прошло и получаса, как все трое уже сидели за круглым столом в той самой гостиной на втором этаже, где в день приезда на ранчо принимали дона Манеко Уриарте. Кресло, предназначенное для дона Диего, зашедшего навестить друга и принесшего знаменательную газетную статью, пустовало. Но слуги не спешили уносить прибор, следуя распоряжению Касильды, недоумевающей по поводу внезапного исчезновения сеньора де ла Вега. Погруженная в свои мысли, Касильда почти не слушала, о чем говорили между собой падре Иларио и дон Росендо, но малейший посторонний звук приводил ее в сильнейшее беспокойство.

– Послушай, сестра, падре рассказывает о здешних местах прелюбопытные вещи! – восклицал дон Росендо, когда она вздрагивала, заслышав лошадиный храп или скрип половицы.

– Я не понимаю твоего безразличия по отношению к дону Диего! – хмурилась Касильда. – Человек трое суток не отходил от твоей постели, а когда он внезапно исчез, ты даже не побеспокоился выяснить, не случилось ли с ним чего!..

– Я полагаю, что ему просто надоела роль врача и он отправился переменить маску! – усмехнулся дон Росендо. – Вы, падре, никогда не замечали за сеньором де ла Вега склонности к лицедейству?

– Сеньор де ла Вега не бывает на исповеди, – сухо ответил падре Иларио, – и потому мне трудно судить о его наклонностях…

– А если только по виду? Без исповеди?.. – оживилась Касильда. – Тем более что исповедь является тайной, так что если бы дон Диего и признался вам в том, что иногда он надевает чужую личину, вы должны были бы унести его откровение в могилу, разве не так?..

– Вы правы, дочь моя, – произнес падре после некоторого размышления. – В этой голове погребено такое множество тайн, пороков и даже преступлений, что порой она представляется мне ларцом Пандоры! И если бы эти уста не были заперты самим Богом, я бы выбрал себе в исповедники нашего шерифа! – И падре Иларио засмеялся тихим дребезжащим смехом. При этом его длинное, изможденное ночными бдениями лицо покрылось паутиной глубоких складок, лоб собрался в некое подобие гармошки, глаза обратились в узкие черные щелки, а четки застучали, как кастаньеты в пальцах танцора, исполняющего фламенко. – Но позвольте мне все же перейти к вашему вопросу, дон Росендо, – сказал он, проведя ладонью по лицу и вновь обратив его в неподвижную мраморную маску. – Вас, кажется, весьма удивило то, что все те, кого вы так настойчиво стремились осчастливить, разбежались, не дождавшись вашего выздоровления?..

– Возможно, они не рассчитывали, что это случится так быстро, -улыбнулся дон Росендо, отпивая глоток вина и закуривая сигару.

– Но оставил ли кто-либо из них своего почтаря на вашей голубятне, – быстро спросил падре, – хотя бы одного?.. Чтобы тот как можно скорее доставил своему хозяину счастливую весть?..