Зов бездны

Но оставался последний шанс, предстояло обследовать третью пропасть в Кум-Уарнэде: колодец Ветра, который я открыл и окрестил в 1956 году. Крайне любопытно, что колодец этот располагается между пропастями Раймонды и Пьера и отнюдь не исключено, что он связан с ними.

В 1958 году в колодце Ветра на глубине ста метров был обнаружен колоссальный зал. Участники экспедиции, которые открыли его, поразили меня, заявив, что в этом отлогом зале ими пройдено двести пятьдесят метров.

В 1959 году передовой отряд (Ив Феликс, Жорж Брандт, Марк Пуликен и Раймонда Кастере) спустился в колодец Ветра, провел там тридцать часов и вернулся, обогатив свой спелеологический опыт. Они утверждали, что в 1958 году спелеологам не удалось полностью осмотреть этот зал и что в действительности длина его составляет четыреста метров… И в 1959 году разведчики были не только заинтересованы, но, если так можно выразиться, загипнотизированы громадным залом. Однако они не смогли найти ни одного бокового прохода, который вел бы к большому колодцу (я говорю о колодце, куда из-за недостатка оборудования не удалось спуститься в 1958 г.). До сих пор еще не разгадана тайна колодца Ветра и не изучено его продолжение и возможное сообщение с пропастью Пьера.

Последним объектом экспедиции 1959 года оставался грот Гуэй ди Эр, куда стекают воды системы Тромба. Наши спелеологи-амфибии за год до этого честно потрудились, форсировав первый сифон и пройдя вверх по течению тысячу четыреста метров до второго сифона, обследование которого значилось в программе 1959 года. К несчастью, из-за грозы вздулись подземные ручьи Гуэй ди Эр, и, несмотря на неоднократные попытки, Жак Паран, Пьер Жикель и Пьер Лафон не сумели перебраться даже через первый сифон.

Итак, пропасть Раймонды оказалась закупоренной; в колодце Ветра и в Гуэй ди Эр мы также потерпели неудачи. Кум-Уарнэд в этом году оказался немилостивым, система Тромба упорно сопротивлялась всем нашим попыткам проникнуть в ее пределы.[10]

В 1959 году мне было запрещено участвовать в подземных исследованиях с грузом за спиной, а также в группах поддержки и смены, ибо доктора сочли, что мне отныне противопоказана длительная и изнуряющая нагрузка. По этим, а также более веским причинам я не домогался участия в передовых отрядах. Ведь мое участие в таких работах могло оказаться обременительным — только молодым и неутомимым дано счастье трудиться под землей.

Учитывая мой возраст и пределы моих возможностей, мне поручили обследование верхней части пропасти Раймонды, то есть прохода, который на глубине семидесяти метров сворачивает в сторону и уходит в направлении, противоположном пропасти Пьера и колодца Дельтея. Этот проход для нас никакого интереса не представлял — следуя по нему, я естественно и неотвратимо должен был прийти к глухим пальцеобразным разветвлениям и малопривлекательным тупикам. Все же в глубине души я не терял надежды, что, может быть, мне удастся внести вклад в общее дело. В предыдущем году Максим Феликс пытался подняться по этому коридору; возвратившись, он сообщил мне сведения, которыми я воспользовался при первой же разведке.

6 августа я спустился по лестнице в верхний тридцатиметровый колодец пропасти Раймонды. Вместе со мной были Жорж Брандт и моя дочь Раймонда. Они несли самое необходимое снаряжение (веревку, молоток, кошки), а также тяжелый шест из сырого дерева — шестиметровый ствол молодого ясеня. С этой экипировкой мы пересекли зал, называемый залом Мессы, затем вошли в чрезвычайно тесный лаз, который вел к узкой тектонической трещине глубиной в двадцать пять метров. Ее единодушно опасались все, кому была знакома пропасть Раймонды. На глубине семидесяти метров мы обосновались на груде массивных камней, загромождавших горизонтальный проход, который вел на восток, к нижним ярусам пропасти. Там, низвергаясь водопадом, ручей протекал к большому колодцу — колодцу Дельтея, а еще дальше, к западу, находился верхний ярус, то есть верховья ручья, к которым мы и направлялись.

Выбравшись из каменного хаоса, мы свободно прошли под высокими сводами коридора, расчлененного несколькими выступами; по пути нам порой встречались бьющие из стен ключи. Свободно пройдя первые сто метров, мы очутились перед крутым нависшим скатом приблизительно шестиметровой высоты; мы взобрались на него, пользуясь шестом, специально взятым для этой цели. Отныне шест будет служить нам для преодоления подобных препятствий. Вот мы в бесформенном зале с крутым полом, заваленным грудами камней. По словам Максима Феликса (а он побывал здесь раньше нас), далее встретятся две узкие «трубы», образующие непреодолимые преграды.