Зов безумия

— Да. Упомянул на ходу, когда вышел отсюда после вашего разговора. Завтра утром собираюсь встретиться с ним и расспросить обо всем поподробнее. Вернее, сегодня утром. Уже четвертый час.

— Ерунда. Я, например, готова вообще не ложиться спать, если ночь — единственное время суток, когда можно побыть с тобой наедине.

Атайя ласково провела ладонью по бедру Тайлера, с удовольствием прислушиваясь к его участившемуся дыханию.

Он глубоко вздохнул и положил свою крупную ладонь поверх ее руки.

— Если ты не хочешь, чтобы мы совершили нечто, о чем придется сожалеть, лучше не делай этого.

— Я никогда бы ни о чем не стала сожалеть. — Глаза Атайи озарились нежным, теплым светом. Через мгновение ее лицо вдруг опечалилось, и она вновь заговорила: — Я мечтаю о близости с тобой. Единственное, чего боюсь, так это последствий.

— Я знаю, — печально произнес Тайлер и нежно убрал с ее лица сбившуюся прядь волос. — Мы подвергнем себя ужасной опасности. Кстати, ты первая заговорила об этом вслух.

Атайя кивнула и отвела взгляд в сторону.

— Я все прекрасно понимаю. Знаешь, я с огромным удовольствием родила бы нашего ребенка. Но страшно представить, что произойдет, если я забеременею, и об этом станет известно всем. Моя жизнь будет разбита. Отец срочно выдаст меня замуж за какого-нибудь мерзкого типа вроде Фельджина, только чтобы избежать позора. А ты… Тебя незамедлительно вышвырнут из рядов королевской гвардии. Это в лучшем случае. Если отец не решит упрятать тебя в темницу.

Тайлер не произнес ни слова. Принцесса абсолютно права. Добавить было нечего. Но Атайя прекрасно помнила о том периоде, очень непродолжительном и безвозвратно минувшем, когда они, несмотря на возможные последствия, готовы были пойти на риск.

Она задумчиво смотрела на угли в камине. Теперь красные искорки лишь изредка поблескивали в темноте.

— Знаешь, иногда мне нестерпимо хочется сбежать куда-нибудь вместе с тобой, — произнесла Атайя задумчиво и тихо. — Даже не важно куда. В такое место, где мы смогли бы позабыть обо всем, что случалось с нами раньше, обо всех, кого мы знали. Туда, где смогли бы начать совершенно новую жизнь. Где зажили бы счастливо, ничего не боясь.

— Не будем исключать такую возможность, — ответил Тайлер и взял ее за руку. — Но, согласись, поступать подобным образом не очень разумно.

Атайя раздраженно закатила глаза.

— Только не начинай, пожалуйста, рассказывать мне о том, как я должна вести себя, за кого выходить замуж и куда отправляться на прогулку. Я прекрасно помню о своем положении в обществе. Мне приходится выслушивать эти занудные речи с первых дней жизни. И я согласна терпеть их, но когда ты говоришь мне об этом, становится тошно. — На ее щеке блеснула слезинка, она тут же смахнула ее резким движением руки. — И очень больно.

— Догадываюсь почему. Ты прекрасно знаешь, что обязана вести себя именно так. И не иначе. Ты не вправе решать свою судьбу. — Тайлер смотрел девушке прямо в глаза. — Мне самому тяжело осознавать это. Но ты родилась в королевской семье, Атайя. И мы не в силах что-либо изменить.

— О Господи! Ты так по-философски рассуждаешь о моей участи. Как невыносимо скучно!

— Я просто говорю правду. — Голос капитана звучал спокойно и твердо. — Ведь ты же не хочешь, чтобы я кривил душой? — спросил Тайлер и крепче сжал ее ладошку.

Девушка печально улыбнулась.

— Ты прав. Архиепископ Вэнтан, к примеру, использует этот прием, чтобы добиться расположения Кельвина: он говорит отцу только те вещи, которые ему приятно слышать. Если бы ты тоже стал вести себя подобным образом, я взвыла бы от отчаяния.

Атайя повернулась к Тайлеру и внимательно посмотрела на него. И как она жила раньше, до того, как три года назад капитан Грайлен поступил на службу к королю?

— Ты такой милый и так добр ко мне, — прошептала принцесса.

Он улыбнулся:

— Я знаю.

И сейчас, в столь поздний час, когда в замке стихли все голоса и звуки, можно было ничего не бояться. Тайлер слегка наклонился и прильнул к ее губам.

Атайя повернулась к нему и придвинулась ближе, трепетно отвечая на сладостные поцелуи. Внезапно нахлынувшее ощущение нескончаемой радости заставило позабыть обо всем на свете: семейных разборках, предстоящей поездке в Рэйку, гадком вечере в отвратительной таверне. Тайлер, его нежные, но властные руки, пьянящие прикосновения, аромат его мягких губ, слившихся сейчас с ее губами, — это все, о чем она могла думать.

Атайя легла на спину, притягивая его к себе. Все опасения, тревоги и страхи показались вдруг совершенно неважными и незначительными.

В это мгновение она почувствовала обжигающую боль, стрелой пронзившую голову и шею: неровная поверхность плетеного коврика врезалась в едва затянувшуюся рану на затылке. Атайя изогнулась, как разъяренная кошка, и выругалась вслух, резко поднимаясь с пола. При этом она с силой ударила Тайлера лбом по голове.

— Ой, прости, пожалуйста.

Ее голос прозвучал смущенно и растерянно.