Зов безумия

Да уж, прекрасная защита от колдунов, замечательное оружие! Тем более если они могут спокойно узнать о его наличии.

— Но тогда, в монастыре, этот камушек тоже был у меня. Почему же Джейрен не почувствовал этого?

— Я обладаю более мощными силами, — спокойно пояснил Хедрик. — Только не подумайте, что Джейрен ленивее, чем я, просто мне дан больший дар. Чем лучше способности человека к колдовству, тем выше его чувствительность к корбалу. От этого камня исходит особый сигнал, воздействующий на психику. В темноте, а также когда кристалл накрыт чем-либо, сигнал очень слабый, но при других обстоятельствах достигает такой силы, что вызывает нестерпимую боль. Чем больше мозг человека натренирован для применения магии, тем сильнее его восприимчивость к вибрациям корбала.

— Хорошо. Вы утверждаете, что я — лорнгельд. Почему же тогда этот камень не оказывает никакого воздействия на меня?

— Потому что у вас еще не проявился мекан, — ответил Хедрик таким тоном, как будто объяснял, что два плюс два — четыре. — За удивительный дар использовать волшебство нужно платить. Испытывать невероятную боль от исходящих от корбала сигналов — риск, на который идут все колдуны.

За удивительный дар использовать волшебство нужно платить… Где-то она это уже слышала. Или что-то подобное. Ах да! Родри сказал нечто похожее, когда отдавал ей письмо для Хедрика. Интересно, большим ли талантом обладает Родри? И какую цену платит за свои способности?

Атайя откинулась на спинку стула, почувствовав, что невероятно устала и не может дальше спорить.

— Никто из представителей рода Трелэйн не являлся лорнгельдом, — пробормотала она.

— Вы в этом абсолютно уверены? — спросил Хедрик. — Многие семьи в вашем государстве, особенно благородные, настолько стыдятся признаться людям в том, что кто-то из их детей родился с даром, что, когда у чада проявляется мекан, они просто-напросто убивают его — якобы из милосердия и рассказывают всем, что ребенок скончался от внезапной болезни. Я знаю, так случается, Атайя. Самому доводилось становиться свидетелем подобного. Если одаренного пытаются скрыть или же, что еще хуже, отдать для прохождения практических тренировок, беднягу, когда правда всплывает, предают огню, так же поступают и с родственниками — за распространение ереси и укрывательство детей дьявола.

— Так вы хотите, чтобы именно я положила всему этому конец? Просто пришла и заявила, что выступаю против установленных порядков? Верно?

— Я хочу, чтобы вы признали свою принадлежность к нашему роду и помогли своим людям, Атайя. Вы можете это сделать. Вы просто обязаны.

Обязана! Опять мне напоминают об этих проклятых обязательствах!

— Я до смерти устала выслушивать от всех подряд, в чем состоят мои обязательства! — закричала принцесса. — Да кто, черт возьми, сказал вам, что именно в этом заключается смысл моей жизни, я сама не могу пока определить его. Почему это вы так уверены в том, что этим вашим спасителем должна стать я, а не кто-нибудь другой? Думаю, вы сильно заблуждаетесь.

— Нет, Атайя, я подошел к этому вопросу крайне серьезно. Я почувствовал великую мощь… необыкновенный талант. А после того, что рассказал мне Фельджин…

— Фельджин? А он-то какое имеет отношение к этому?

Неужели все обитатели этого проклятого замка уже знают о безумных замыслах старика? Похоже, только она одна не имела об этом ни малейшего понятия.

— Он не сказал ничего конкретного. Способности Фельджина нельзя назвать выдающимися, их можно сравнить со способностями Джейрена. После визита принца в Кайт мы долго разговаривали. Из этой беседы я понял, что вы показались ему весьма неординарной личностью, но почему у него сложилось именно такое впечатление, он затруднился объяснить. Позднее, следуя внутренней потребности, я при помощи своей сферы сфокусировал внимание на вас и понял, что вы являетесь источником той мощи, которую я ищу.

Атайя потерла виски, чувствуя возрастающую головную боль.

— Объясните мне ради Бога, о каких таких сферах твердят все вокруг.