Зов горы

С холста смотрела на меня румяная, крепкая, даже полноватая Марта в летнем ситцевом платье и венке из ромашек на русой голове. Рядом с ней стояли четыре пожилые женщины. В отличие от Марты, они выглядели ужасно – морщинистые, зеленые, словно заросшие мхом.

– Это Марта, тетя Надя, тетя Вера, Марина Георгиевна и Элеонора, – ласково сказал Степан. – Четыре последние – чудесные сумасшедшие старушки. Марта была абсолютно нормальная, даже циничная. Очень недоверчивая, ну, всю жизнь в тайге, что вы хотите. А эти – божьи одуванчики. Им всем еще нет шестидесяти, моложе Марты. Посмотрите, как они выглядят! Как будто их из могилы выкопали. Они были с Константиновым с самого начала, еще Парану знали. Двадцать лет голода, холода, страданий… Очень жалко, люди-то хорошие. У каждой – своя трагедия. У Элеоноры двое детей погибло, с разницей в три месяца. Как такое пережить и не чокнуться? У тети Веры муж и сын делали ремонт в подвале, и взорвался газовый баллон… Кошмар… И вот они продали свои квартиры и поехали за этим пророком… Знаете, в его книгах много говорилось про новую справедливость, но мне показалось, что все его учение – это домучить измученных. Чтобы смерть показалась раем.

– Так в любой секте, – зло заметила я.

– Не знаю… – не согласился он. – Не уверен… Вот Константинову я бы с удовольствием ноги вырвал. Впрочем, его настоящая судьба еще более ужасна… Я потом расскажу…

Он доставал холсты один за другим.

Крохотные сценки из жизни секты «Белуха» проходили перед моими глазами. Расцветал нежно-голубой цветок, зрела малина на кусте, смеющийся Митя показывал огромную кедровую шишку, вились пчелы над сотами. Марта с женщинами стирала белье в деревянном корыте. Даже Гриша – давний знакомец Марыси, заглянувший в секту на один день, попал в эту летопись. Худой и молодой, с черными кругами вокруг глаз и с лентой на лбу он угрюмо смотрел в лицо художнику.

– Этот парень раньше был в секте, – объяснил Степан. – И тем летом заехал в гости. У него тоже кошмар: жену и дочку насмерть сбила машина…

– Это все похоже на ад, – вдруг сказал Коля. – А вы как Данте.

– Это комплимент? – засмеялся он. – Да бросьте. Обычная жизнь. У всех есть трагедии. Просто здесь собрались люди, которые не пожелали после трагедий жить дальше. Они их заморозили и сами с ними замерзли. Если это и ад, то какой-то другой, противоположный. Ледяной… Или, может, это чистилище?

Он достал следующий холст.

На нем стояли три бородатых старика. За их спинами угадывалась трехъярусная долина, уходящая к горам. Я мысленно восхитилась: как точно он передал обилие воздуха, которое поразило в «Белухе» и меня.

– Имени этого я не помню. Очень тихий сумасшедший. Он был из Бийска, увлекался сыроедением. А эти двое – сподвижники Константинова. Петрович и Корней. Кряжистые такие, мощные. Да вы сами видите, я не приукрасил. Корней был другом Константинова. И как раз он мне и рассказал, что произошло дальше.

Степан снова сел за стол, зачерпнул орешков.

– Но вначале расскажу, что видел сам. Где-то за две недели до приезда полиции Константинов сбежал. Думаю, что его кто-то предупредил. Полицейские прилетели на вертолете и сразу начали искать деньги. Но денег уже не было – в течение всего предыдущего года, как я понял, они вкладывались в недвижимость. Занимался этим Митя, он постоянно был в разъездах… Итак, нас всех допросили, делал это мент-пенсионер, очень добродушный и, как мне показалось, исключительно умный. Он немного повздорил с Митей, тот его начал упрекать, что полиция вечно занимается ерундой, а до настоящих убийств ей и дела нет. Слово за слово, Митя потом жалел, что ввязался в спор и слишком много рассказал этому менту о своей трагедии. Тот, и правда, выглядел слегка озадаченным. Потом еще журналист из местной газеты взял у нас интервью. И они улетели. После этого, буквально дня через два я пошел дальше – к леднику. Но к этим людям я сильно привязался, поэтому оставил им свои координаты. Я понимал, что после бегства Константинова они здесь долго не останутся. И был искренне готов им помочь в новой жизни. И вот в 2012 году мне позвонили. Это был Корней, он был в Москве, попросил о встрече. Я очень обрадовался, стол накрыл. Он приехал сюда.

Я посмотрела на холст. Бородатый мощный Корней смотрел на меня с картины и улыбался краем губ. Большой хитрый мужик, таежник.