Зов ночной птицы

— А сыр у вас очень занимательного сорта, — сказал Мэтью, сохраняя дистанцию между собой и дверью. — Никак не ожидал найти внутри такой… скажем… образцовый порядок, учитывая внешний вид вашей лачуги. И никогда бы не подумал, что вы изучаете Древний Египет.

— Есть закон, — промолвил Линч, все так же ухмыляясь и не сводя глаз с Мэтью, — насчет незваного проникновения в чужой дом. В нашем городе, сколько помню, за это полагается десяток плетей. Сам сдашься Бидвеллу или мне на тебя донести?

— Десять плетей. — Мэтью нахмурился, качая головой. — Получить десять плетей мне бы очень не хотелось, мистер Линч.

— А то и пятнадцать, если я смогу доказать, что ты стянул у меня какую-нибудь вещь. И знаешь что? Я как раз недавно заметил пропажу…

— Сапфировой броши? — перебил его Мэтью. — Нет, она в ящике стола, куда я ее вернул.

И он в ответ улыбнулся Линчу.

Выражение лица крысолова не изменилось, разве что глаза прищурились чуть сильнее.

— А ты наглец еще тот! Но и ловкач, должен это признать. Так повторил мой узел на бечевке, что я обманулся… а меня обмануть мало кому удавалось.

— Я думаю, главный обманщик здесь вы, мистер Линч. К чему этот ваш маскарад?

— Маскарад? Ты говоришь загадками, парень.

— Вы только что употребили очень подходящее слово, мистер Линч. Вы сами являетесь загадкой, которую я намерен разгадать. Зачем вы перед горожанами выставляете себя… скажу без обиняков… грязным безграмотным отщепенцем, хотя на самом деле вы образованный человек, любящий чистоту и порядок? Идеальный порядок, я бы даже сказал. Может, к этому стоит добавить вопрос о вашем финансовом положении, если столь драгоценная брошь действительно принадлежит вам?

Ни слова, ни какой-либо иной реакции от Линча не последовало, но по блеску этих необычных глаз Мэтью понял, что мозг противника работает вовсю, перемалывая в тончайшую пыль все только что услышанное, чтобы затем это взвесить и оценить.

— Подозреваю, что и ваш припортовый лондонский акцент является подделкой, — продолжил Мэтью. — Я прав?

Линч коротко, негромко рассмеялся.

— Да у тебя сквозняк в черепушке, малец. На твоем месте я бы прочистил мозги, нажравшись в хлам или выпросив у здешнего лекаря целую чашку опия.

— Вы не тот, кем прикидываетесь, — сказал Мэтью, выдерживая его острый взгляд. — Тогда… кто вы такой?

Линч ненадолго задумался. Потом облизнул нижнюю губу и сказал:

— Зайди в дом, и там все обсудим.

— Нет, спасибо. Мне приятнее стоять на солнышке. Кстати… по дороге сюда я пообщался с одним из лицедеев. Если со мной… что-нибудь случится… он наверняка вспомнит, что я шел в этом направлении.

— Да что с тобой может случиться? Хватит нести чушь. Заходи, и я расскажу все, что ты хочешь узнать.

Линч поманил его согнутым пальцем.

— Вы можете все рассказать здесь точно так же, как внутри.

— Нет, здесь не получится. Кроме того, мой завтрак остывает. Слушай сюда: я открою нараспашку все ставни и дверь. Это тебя успокоит?

— Не особо. Все равно здесь на отшибе никого не дозовешься, если что.

— Короче, либо заходи, либо нет, а мне уже надоел этот пустой треп.

Он широко распахнул дверь и ушел вглубь дома. Вскоре открылись во всю ширь ставни на ближайшем окне. За ним открылось еще одно, а потом третье и четвертое.

Со своей позиции Мэтью видел, что Линч — в светло-коричневых бриджах и серой рубахе навыпуск — возится у очага. Внутри царила все та же, почти неестественная чистота, как и при его первом посещении этого дома. Мэтью понял, что между ним и крысоловом начался поединок нервов, и предложение войти в дом было вызовом в ответ на упомянутый им интерес Линча к египетской культуре.

Крысолов помешивал еду в сковороде, добавляя туда что-то из банки — видимо, специи. Затем, не глядя в сторону Мэтью, взял деревянную тарелку и наполнил ее едой.

Мэтью наблюдал за тем, как Линч уселся за стол, поставил перед собой тарелку и начал есть — неторопливо и аккуратно. Стало ясно, что стоянием снаружи Мэтью ничего не добьется, но он боялся заходить в дом крысолова даже при распахнутых окнах и двери. И все же… вызов был брошен, и его следовало принять.

Медленно и осторожно он подошел к дверному проему и задержался там, следя за реакцией Линча. Тот поглощал что-то похожее на рагу из яичницы-болтуньи, кусочков колбасы и картофеля. С еще большей осторожностью Мэтью перешагнул порог, но удалился от него не более чем на длину руки.

Линч продолжал есть, периодически вытирая губы коричневой салфеткой.

— У вас манеры воспитанного человека, — сказал Мэтью.

— Моя мама воспитала меня правильно, — прозвучало в ответ. — Я не из тех, кто шныряет по чужим домам и роется в чужих вещах.

— Полагаю, вы можете объяснить наличие среди ваших вещей этой книги? А также броши?

— Запросто. — Линч посмотрел в окно, перед которым стоял его стол. — Но с какой стати я должен что-то тебе объяснять? Это мое личное дело.

— Тут вы правы, но, с другой стороны, вы же понимаете, как… странно это выглядит?

— Странность — это одна из тех вещей, которые каждый понимает на свой лад, разве не так?