Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

Черед нильдхеймов настал в самом конце, судя по всему Ромунд сперва отправился на другой корабль, раньше нас пришвартовавшийся в порту, и вывел воинов черного солнца оттуда.

Льхон встретил меня, как и в день отбытия – безоблачным небом и легким морским бризом. Словно и не проделывал путешествия, показавшегося длиной в целую жизнь.

В этой части порта царило оживление, но лишь благодаря прибывающим войскам, потому оценить изменился ли как-то облик обычных горожан за прошедшее время,       не удавалось. Только зашуганная, исхудавшая собачонка, рычащая из-под старой бочки, напоминала о том Льхоне, из которого меня увезли на Алые острова, – болезненном, усталом и озлобленном от нескончаемой череды невзгод.

Ромунд дождался, пока первые ящики со снаряжением нильдхеймов начнут грузить в стоящую неподалеку телегу, дал какие-то указания вознице, а после повел нас вдоль плотной портовой застройки в сторону цитадели.

Пролеты улиц позволяли взглянуть на ничем не примечательные кварталы, все с теми же ухабистыми дорогами, покрытыми лошадиным дерьмом, да обветшалыми постройками, некоторые из которых по-прежнему не имели крыш. Разве что под самый конец пути я заметил любопытную картину. Солидного вида мужчину в бордовом дублете сопровождала четверка воинов. Трое из них были совершенно обычного вида, в легких кольчугах да нагрудниках, а вот последний являлся нильдхеймом. Судя по всему, разгуливающий по городу воин черного солнца не должен был вызвать лишних вопросов у местных жителей, что значительно облегчало план предстоящего побега. Я уже собирался понемногу отстать от нашей колонны, когда капитан объявил об окончании пути.

Рядом находился длинный двухэтажный барак, одной стороной прилегающий к городской стене. Построив нильдхеймов напротив, Ромунд дал инструкции о правилах временного пребывания в городе.

По его словам, перед отправкой в военный лагерь возле Априла, требовалось дождаться остальных братьев, постепенно пребывающих во Льхон с разных концов света, а до того продолжать тренировки на учебных площадках возле цитадели, полагавшиеся, впрочем, только младшим группам. Статус суурмаранцев определялся как временно неприкосновенных, но на вопрос одного из нильдхеймов о самозащите, капитан, поколебавшись, ответил, мол в случае чего применять силу можно. Границы ее он пояснять не стал, зато добавил, что оружие и остальные зачарованные вещи нильдхеймы получат сегодня ближе к вечеру.

После инструктажа все потянулись к бараку, тогда как Ромунд отправился дальше, собираясь, по всей видимости, отметиться о прибытии в цитадели.

– Пятиликий, – тихо позвал меня Каскад из за плеча. Я обернулся, взглянув на него вопросительно.

– На этом все?

Просто кивнул, не собираясь устраивать сцен прощания.

– Спасибо тебе за помощь, – добавил иномирец, протягивая руку.

– В расчете, – ответив рукопожатием, произнес я, а затем похлопал по карману, рядом с которым, за пояс была заткнута бутылка, на четверть заполненная заряженным вином. Развернулся, да побрел вглубь города, удивляясь простоте побега.

Меня никто не преследовал, хотя на всякий случай некоторое время петлял переулками, невольно вспоминая, как возвращался однажды с Чингилем, после неудавшегося задания. Интересно, все же, как обернулась бы судьба, прикончи я тогда честолюбивого барда, решившего теперь отдать свой народ на заклание, ради исполнения планов других держав? Впрочем, повезло уже и в том, что Ладмир оказался магом, да имел при себе немного заветного напитка. Иначе мог бы остаться безвольно лежать возле его остывающего тела, скошенный чудовищной усталостью.

Завернув на очередную улицу, узнал впереди знакомую площадь со старым фонтаном, из которого по-прежнему не текла вода. Неподалеку находилась оружейная лавка семьи Альфар, где Тиара когда-то подарила мне ножны. Здание почти не изменилось с тех пор, все так же блестя на солнце красной крышей, подпираемой стенами из гладкого темного камня. Однако, окна оказались заколочены досками, а над трубой не было видно дыма. Ожидал чего угодно, кроме этого. В стране, полным ходом готовящемся к войне, оружейные и доспешные мастерские должны утопать в золоте, но уж никак не приходить в упадок.

Неподалеку стояла церковь Святой Иссии, именуемой на каганатский манер, откуда, согласно преданию, и была родом мученица, Ассией. Здание будто бы повторило судьбу заповедной праведницы, напоминая безжизненное женское тело, после поругания. Выбитые витражи оставляли окна зиять темными провалами, рождая неприятные ассоциации с лицом, над которым попировал стервятник, колокольня, некогда тронутая пожаром, лишилась колокола, а весь фасад украшали символы в виде глаза, вписанного в ромб, соседствующие с черным солнцем.