Зов Припяти

Я ликовал. Сделав для вида снимок ворот части вместе с постовым, поспешил внутрь. Моему взгляду предстала потрескавшаяся асфальтированная дорога, уходящая к дальним воротам части. По обеим сторонам поднимались к небу высокие деревья, тихо шелестящие на лёгком утреннем ветерке. На земле лежали редкие листья — предвестники зарождающейся осени. Я медленно двинулся по дороге. Справа от меня тянулась вереница складских помещений. Слева, огороженный высоким забором, парк военной техники, тренировочный полигон, столовая. Здесь мне встретились первые обитатели части. Как ни странно, ни один не остановил и не задал вопроса, что я здесь делаю. Все были заняты своим делом. Отсюда я мог разглядеть вход в Зону. Ворота заменяли два бронетранспортёра, поставленные почти вплотную. Пройти между ними мог максимум один человек. Позицию сторожили около десятка солдат. Прямо на моих глазах к ним приблизились несколько фигур. Пообщавшись некоторое время с постовыми, они протиснулись между БТРами и скрылись по ту сторону ограждений.

В воображении Зона представлялась мне гиблым местом с вечно бушующими штормами, на просторах которого ходят монстры и пожирают людей и друг друга. А здесь… За забором продолжали свой путь в не такую уж зловещую бесконечность два ряда деревьев, в небе стояла всё та же безмятежность, а перистые белые облака лениво тащились куда-то за горизонт. Навстречу неизвестности. Солнце приятно припекало затылок. Неужели все эти россказни про Зону не больше, чем детские страшилки? Я не чувствовал уже ни малейшего волнения. Только лёгкое разочарование. Пугающее, почти мифическое место, представлялось мне сейчас не больше чем парком для отдыха, с несколькими десятками зелёных рекрутов и нудных туристов на окраине, возле контрольно-пропускного пункта.

Навстречу мне устало бежал потрёпанный грузовик. Кабина была изрядно поедена ржавчиной. В бортах кузова виднелись пулевые отверстия. Я мельком заглянул внутрь и тут же отпрянул, превозмогая ужас и отвращение. Машина была почти доверху набита трупами. Четырёхколёсный призрак мчался к большой земле, оставляя на потрескавшемся асфальте мелкие капли крови. Позже мне объяснили, что это был так называемый «Грузовик смерти», вывозящий мёртвых из Зоны. Но жуткие воспоминания ещё долго преследовали меня.

Два служивых слева белили обшарпанную стену казарм, выполняя тщетную работу, так как восстановлению облицовка не подлежала. Именно здесь я услышал первые звуки вертолёта. В казармы я вошёл, как ни странно, без малейшего вопроса со стороны солдат. По боковым стенам длинного помещения без окон тянулись ряды кроватей в два яруса. С потолка свешивались на проводах несколько лампочек. Внутри никого не было. В дальнем конце виднелся дверной проём. Я поспешил туда. Прямо за казармами, окружённая с двух сторон зданиями, и ещё с двух — лесом, находилась вертолётная площадка. Тут же стоял, рассекая пятью лопастями воздух, боевой МИ-24. Возле него выстроились шестеро в камуфляже, и один — в оранжевом комбинезоне, закрывающем всё тело. В руках он держал шлем с зеркальным стеклом. Картина неизвестного советского художника «Космос будет наш». Я сразу узнал в нём Анатолия и поспешил к вертолёту. Навстречу мне двинулся высокий крепыш в тёмных очках, по-видимому, главный.

— Стой, где стоишь. Кто такой? Как тут оказался? — резкий, чётко поставленный голос буквально пригвоздил меня к месту. Привычка командовать налицо.

— Журналист. Пишу статью про вашу часть.

— Повторяю: как тут оказался? — тон голоса не предвещал ничего хорошего. И устав он знал получше охранника ворот.

— С аэродрома приехал…

— Кто впустил? — Офицер напряг скулы. Обстановку разрядил Анатолий, подошедший как раз вовремя.

— Ладно тебе, Коля, он свой. Мы с ним вчера на одной машине сюда ехали.

— Штатский в части. Предлагаешь мне закрыть глаза на явное нарушение устава, а? Тебе-то ничего. Не тебя, Толя, а меня, чуть что, командир части дрочить будет.

— Да брось ты. Я его хорошо знаю, сотрудник крупного журнала. Ну поснимает он тут немного, ну статейку напишет — кому от этого хуже? Не мне тебе говорить, Коля, что скрывать в такой заднице нечего. А так ещё в журнал попадёшь, а? — учёный явно мне подыгрывал.

— Нет значит нет! Если хочешь, можешь проводить его до ворот. А не хочешь — мои ребята проводят, — офицер развернулся и зашагал к вертолёту.

— Коля… — военный обернулся и уставился на учёного вопросительным и одновременно недовольным взглядом.

— Коля, вспомни ту мясорубку под Припятью. — Николай моментально преобразился в лице, сжал кулаки. Стоял, выжидая.

— Я тогда тоже действовал в обход всех правил, Коля, ты это знаешь. А не поступи я так, тебя бы здесь давно уже не было. Не обессудь, этот человек никому зла не сделает.

— Ладно. Будь по-твоему. — после секундной внутренней борьбы изрёк военный. Анатолий повернулся ко мне.