Зовите меня Джо

Огромная фигура Риордана вырисовалась на фоне темнеющего неба. Он выстрелил раз, другой, пули прожужжали в опасной близости от Криги, но, когда тени поднялись со дна каньона, они надежно скрыли марсианина.

Человек включил свой голосовой усилитель, и его голос чудовищным эхом прокатился сквозь густеющую ночь, пророкотав громом, какого Марс не слышал тысячелетиями:

– Один-ноль в твою пользу! Но это еще не все. Я до тебя доберусь!

Солнце укатилось за горизонт, и ночь опустилась как падающий занавес. Сквозь наступившую тьму Крига слышал хохот человека. От этого хохота содрогались древние скалы.

Риордан устал от долгой погони и от коротких сбоев в системе подачи воздуха. Ему хотелось курить, поесть чего-нибудь горячего – но ни курева, ни горячей еды у него не было. Что ж, тем больше удовольствия он получит, вернувшись домой – со шкурой марсианина.

Разбивая лагерь, человек улыбался. А малыш-то оказался «зверем» что надо, уж это, черт возьми, точно. Он продержался уже два дня на маленьком десятимильном пятачке – и даже умудрился убить «сокола». Но сейчас Риордан был достаточно близок к марсианину, и гончая легко берет след. На Марсе нет ручьев или водотоков, чтобы одурачить собаку. Ничего, никуда он не денется.

Он лежал, созерцая великолепие неба, полного звезд. Скоро станет холодно, жутко холодно, но его спальный мешок был оснащен достаточно хорошей теплоизоляцией, чтобы согреть Риордана солярной энергией, накопленной за день ячейками Гергена. На Марсе ночью царит тьма, а от лун его толку чуть: Фобос всего лишь пятнышко, а Деймос – яркая звезда. Тьма, и холод, и пустота. Гончая зарылась в песок неподалеку, но мгновенно поднимет дикий лай, если марсианин внезапно подкрадется к лагерю. Это, конечно, маловероятно – ему ведь тоже нужно искать какое-то убежище, если он не хочет замерзнуть насмерть.

Кусты, деревья и маленькие осторожные зверьки нашептывали слова, которые он не мог услышать, болтали и сплетничали на ветру о марсианине, согревавшем себя работой. Но он не понимал этого языка, который, вообще-то, и языком не был.

В полудреме Риордан думал о прошлых своих приключениях. Крупнейшие звери на Земле: лев и тигр, слон и буйвол – и горные козлы на залитых солнцем вершинах Скалистых гор. Джунгли Венеры и хриплый рев многоногого болотного монстра, который ломился через деревья к месту, где стоял он, сжимая ружье. Примитивный пульс барабанов в жаркой и влажной ночи, песни загонщиков, их дикие пляски вокруг огня – и потом они расползались по адовым равнинам Меркурия, где гигантское, словно раздувшееся Солнце лизало его гермокостюм с паршивой термоизоляцией – величие и заброшенность болот жидкого газа на Нептуне и огромная слепая тварь, с визгом бросившаяся на него…

Но это была самая одинокая, самая странная и, возможно, самая опасная охота из всех, а значит, и самая лучшая. Он не питал злобы к марсианину, напротив, он уважал мужество мелкого существа так же, как уважал отвагу других животных, на которых охотился. И трофей, который он привезет домой после этой погони, будет вполне заслуженным.

То, что его успех останется тайной, Риордана не беспокоило. Он охотился не славы ради – хотя следует признать, что известность и популярность ему были приятны. Но охота была его любовью. Предки его сражались под разными именами: викинг, крестоносец, наемник, повстанец, патриот – любой титул или статус, – все, что пользовалось всеобщей популярностью во времена легенд. Схватка была в его крови, а в нынешние времена всеобщего вырождения сражаться не с кем – разве что с объектом его охоты.

Ну что ж, до завтра. И он погрузился в сон.

Проснулся Риордан в серых тусклых лучах рассвета, быстро приготовил завтрак и свистнул гончую. Ноздри его раздувались от волнения, тело, хмельное от нетерпения, радостно пело. Сегодня! Может статься – сегодня!

Кружным путем они спустились в каньон, и собака целый час металась туда и сюда, пока не взяла след. Гончая тут же издала радостный лай, и они отправились в путь, но шагом, не спеша, – путь был извилист и каменист.

Солнце поднималось все выше, когда они шли по высохшему руслу древней реки. Его бледный холодный свет заливал острые как иглы скалы, окрашивал в фантастические цвета склоны ущелий, песок и обломки, оставшиеся от прежних геологических эпох. Низкий жесткий кустарник хрустнул под ногами человека, сжимаясь и потрескивая в бессильном протесте. В остальном же царила тишина, глубокая, натянутая и словно бы чего-то ждущая.

Тишину нарушила гончая, тявкнув и рванувшись вперед. Свежий след! Риордан бросился за ней, продираясь через густой кустарник, потея, ругаясь на чем свет стоит – и радостно скалясь от возбуждения.

Терновник внезапно расступился под ногами. Испуганно взвыв, собака заскользила по наклонной стене колодца, искусно скрытого под кустарником. Риордан бросился вперед с ловкостью тигра, упав на живот и едва успев схватить гончую за хвост. Шок от удара едва не затянул в дыру его самого. Одной рукой он охватил куст терновника, который яростно цеплялся за его шлем, и вытащил гончую наружу.