Зреет яблоко

картавит дождик по крышам синим
о том что было картавит стильно
любовь до гроба любовь без правил
течёт сквозь время поёт на память

терзает тощую плоть рябины

он музыкален любвеобилен
мог быть Стравинским Чайковским Шнитке
скрипит о прошлом на старой скрипке

взметнутся галки вороны сойки

ах птицы счастья зачем вас столько
и каждой в лоб и вдогонку по лбу
поёт на память по нотам в столбик

возьмёт любую к примеру ля хоть

всё превращая в сомненья в слякоть
картавит целую ночь
льёт сутки
и замолчал бы ну где там дудки

Домохозяйское

А я натираю морковку на тёрке
и снова, и снова ровняю скатёрку,
солю всё, что нужно, но ран не касаюсь.
Хозяйка такая – соседкам на зависть!

Дымятся котлеты, приправлена утка,

салат с горгонзолой и розовым луком,
шарлотка, безе и горошек на сдачу.
Я, даже склоняясь над луком, не плачу!

Само совершенство, вся в кипенно-белом,

ни слова впустую, ни взгляда налево.
И вьются кудряшки (чуть-чуть приврала тут).
Спасибо борщу, благодарность – салату!

Такая прелестница, лада, милашка,

как пчёлка, с рассвета до ужина пашет.
А вывода нет, в нежно-розовой клетке
утюжу борщи и кромсаю салфетки.

у входа в тихий грот небесный…

у входа в тихий грот небесный
цветут люпины на пути
и очень тесно очень тесно
от их цветения в груди

и слышен в тишине сердечной

минорный вальс пчелиный гул
а вся поэзия конечно
у их цветения в долгу

трансцендентальность легковесна

короче шаг короче шаг
таким же отсветом небесным
переливается душа

лиловых сумерек нездешность

и опьяняющая власть
когда внутри копилась нежность
а подступила к горлу страсть

Чего ещё

весны зелёное пространство
чистопромытое окно
пичужек ветреность и пьянство
люблю давно

моей собаки взгляд потешный

четыре верные ноги
и одувановую нежность
дунь и беги

тишайших строчек зазеркалье

дороги к дому рваный шов
грамм двести музыки в бокале
чего ещё

Этюд в летних тонах

Эх, тропинка, пылинка… Вой.
Это воет газонокосилка.
Это счастье со мной, с тобой.
Раз – берёза и два – осинка.

Это летняя трын-трава.

Пробежит муравей по краю…
Мы знакомы с тобой едва.
Муравей, я с тобой играю.

Ножки тонкие, тельце – пшик.

Утро медленное в посёлке.
Мураши мои, миражи,
золотые литые пчёлки…

Солнце чертит по небу круг —

здравствуй, чтобы опять прощаться.
Крылья бабочки – стук-постук,