Зря ты нанял меня, артефактор!

— Не будем, — решительно согласилась я.

— Хотя я не до конца уверен, что это все-таки ревность. Может, просто он взбесился оттого, что в доме случилось что-то интересное, пока он отсутствовал.

— Ты же сам сказал: точно ревность, чистейший образец?

— Джеремия, это может тебя шокировать, но иногда даже я ошибаюсь.

— Да ревновал он, эй.

— Не факт.

— Тилвас. Он. Рев. Но. Вал.

— Блин, я слишком тебя обнадежил. Джерри. Ты же сама знаешь: господин Бакоа — полноценный социопат. Может, он какое-нибудь успокоительное забыл с утра выпить, вот и дернулся невовремя. Если бы он был в состоянии ревновать, вероятно, ты бы видела подобные вещи и раньше — вы же давно знакомы. Ну или еще увидишь в нашей поездке. Один раз — это просто случайное совпадение. Оно не говорит ни о чем: ни в ту, ни в другую сторону. Я имею ввиду… Маловато для выводов. Я не хочу давать тебе ложные надежды за счет такой ерунды.

— Тилвас, а Тилвас, — нехорошо прищурилась я, хватая его за воротник рубашки и подтягивая поближе, чтобы он сейчас не посмел отвернуться, спрятав лицо. — Ты меня совсем за идиотку держишь?

— Что? Я? Почему?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сама невинность.

— Потому что ты провоцируешь меня.

— Небо голубое, да на что, Джерри?

— На то, чтобы повторить. Повторно сделать что-то, что вызовет ревность Мокки. Или не вызовет. Ты прямо сейчас разводишь меня на что-нибудь… Что-нибудь эдакое.

— Как ты можешь говорить такое, Джеремия! — возмутился он.

Я видела уголок улыбки, старательно припрятанный у него на губах. Я цепко щурилась. Я ждала признания.

Тилвас оскорбленно поцокал языком, оторвал мои руки от своей рубашки, и, пылая праведным гневом, сокрушенно повторил:

— Как ты можешь говорить такое!...

После чего подмигнул и сгинул куда-то в работящие переулочки Бал-Варала.

***

Ночь давно опустилась на городок Бал-Варал. Тучи набили небо до самого горизонта, как перезревшие сливы — бутылку вина, и ледяной ветер, шастающий между домами, пьянил головы и склонял ко сну.

Я сидела за угловым столиком таверны «Веселый висельник» и, позевывая, дочитывала украденную книгу. Вокруг меня на грубом деревянном столе полукругом стояли пустые кружки из-под самых разных напитков: в своем вынужденном читательском запое я перепробовала чуть ли не все меню. Подавальщик уже трижды менял свечи у меня на столе — в такой глуши не было маг-светильников, и я иногда задумчиво скребла ногтем лужицы подтаявшего воска.

Рядом дремали Тилвас и Мокки. Тилвас спал сидя, расслабленно откинув затылок на стену, и одна прядка растрепанных каштановых волос упала ему на глаза так, что мне очень хотелось ее поправить.

Мокки, наоборот, бахнулся лбом на сложенные на столе руки. Иногда он вздрагивал во сне, и один раз так дернул ногой под столом, что коленкой врезался в мое колено. И замер. Теперь я не шевелила этой ногой, хотя она уже прилично затекла.

Бакоа, как и обещал, раздобыл нам денег — и судя по тому, что нам не пришлось бежать из города немедленно, он сделал это достаточно незаметно, хотя сумма оказалась внушительной. Тилвас весь день бился над формулой переселения, и судя по вороху разорванных бумаг, высящихся перед ним, ничего у него не получалось.

Других посетителей в таверне в этот поздний час не было. Нам бы тоже уже стоило разойтись по комнатам, но я слишком увлеклась чтением и не заметила наступления темноты, Талвани, видимо, так же сильно погрузился в работу, пока не отрубился, а Мокки… Мокки вообще был на как иголках: лихорадочное остервенение сквозило в каждом его жесте, и мне все сильнее казалось, что добром это не кончится. Ревность виновата или нет (скорее, все-таки, нет), но у темпераментного папочки воров наступала беспокойная фаза его психического (не)благополучия. Насколько я его знаю, в ближайшие дни он станет совершенно бесчувственным и агрессивным, будет мыть руки по пятьдесят раз и педантично соблюдать симметрию в предметах, а если кто-то случайно толкнет его — он вполне в состоянии сломать неосторожному человеку руку и расхохотаться. В гильдии в такие периоды все ходят по струнке и работают впятеро усерднее, за неделю-две (дольше маниакальные фазы Мокки не длятся) делая чуть ли не годовую выручку. Но братьев и сестер Полуночи под рукой нет, так что отдуваться придется нам с Талвани.

Подумав над этим еще немного, я все-таки убрала свое колено от колена Бакоа.