Зря ты нанял меня, артефактор!

Между всеми эти городками и деревушками проходят маршруты дилижансов. Стандартно общественные кареты рассчитаны на восемь-двенадцать человек, в них могут быть впряжены как лошади, так и ящеры-гаррары (в этом случае проезд стоит дешевле, так как трясет).

У нас после Бал-Варала сбился режим: мы тогда продрыхли весь день, выехали в ночь, и, собственно, следующий день провели так же — днем отсыпались, ночью ехали. В чем-то это было хорошим решением: на ночные маршруты претендует не так много желающих, так что последний участок пути мы провели втроем, не считая возницы.

— Вы тоже торговцы изумрудами, а? — спросил нас кучер, когда мы забирались в карету.

— Нет. С чего вы взяли? — ответила я.

— Очень часто они пользуются этим маршрутом. И всегда предпочитают ехать ночью, чтобы оказываться на бирже драгоценных камней Шавершохана к открытию. Завтра там вообще какие-то большие торги, очень много народа должно собраться! И еще торговцы изумрудами обычно тоже тройками ездят: красавица и двое охранников.

— Оу. Понятно. Нет, мы не торговцы.

— Я похож на охранника? Серьезно? — возмущался Тилвас, когда мы тронулись, и словоохотливый кучер за стенкой начал трындеть уже со своими лошадьми.

— Удивительнее даже, что на охранника похож я… — проворчал Мокки, вытягиваясь на лаковой лавке во всю длину и прикрывая глаза.

— У тебя на ремне четыре ножа висит, — напомнила я.

Их вор купил вчера на рынке. Просто так. Чтобы хотя бы слегка исправить дурное свое настроение последних дней, которое теперь ходило за нами, как новый спутник и темная туча, иногда отплевывающаяся молниями проклятий.

— У тебя тоже ножи на ремне, — пожал плечами вор. Потом вдруг хохотнул: — Вообще, наверное, кучер нас с тобой, Джерри, принял за охранников. А Тилваса — за «красавицу». Его синяки под глазами похожи на подводку.

Я прыснула, аристократ оскорбленно фыркнул.

— Феминность в мужчинах — это тренд, — заявил он, но потом обеспокоенно покосился на стекло кареты.

Насколько я поняла, вчера Тилвас вообще не спал, предпочтя вместо этого снова заниматься разработкой схемы-формулы для переселения. Из-за этого его глаза и впрямь были будто обрисованы темной каймой усталости.

Талвани не обсуждал с нами свою работу — ни я, ни Бакоа ни шиша не смыслили в колдовстве и не могли бы помочь, но я видела, что артефактор нервничает. Где-то там. Внутри. А еще иногда он невольно прикасался к собственному амулету — мерцающие искорки продолжали виться вокруг него тонкой струйкой, и я заметила, что одна из двух голов ворона стала как будто уже не такой черной. Она выцветала.

Как-то раз Тилвас перехватил мой любопытный взгляд, устремленный на медальон, и немигающе, прямо, спокойно держал его, пока я сама не отвернулась со странным волнением. Он будто хотел сказать: «Да, я умираю. И что в этом такого?». В том взгляде духа было явно больше, чем человека.

Дилижанс ехал сквозь темное предрассветное ущелье. Справа скалы, в них вбиты гвозди с латунными колокольчиками и алыми шелковыми ленточками — здесь так загадывают желания. Когда в ущелье дует ветер, оно все звенит и поет чужими мечтами. Слева — темная расческа корабельных сосен. Скрипят, старые. Раскачиваются во тьме.

Я дремала, упершись головой в стекло, Мокки дрых на лавке напротив, а Тилвас в полусумраке единственной маг-сферы шуршал по тетради пером: за эти два дня он израсходовал бумаги больше, чем некоторые столичные фирмы — за год…

Вдруг снаружи послышался хлопок и дилижанс резко остановился.

— Эй! — крикнул наш кучер. — Уйдите с дороги! Что вы вообще тут делае…

Он не договорил: голос сменился хрипом и тишиной. Лошади заржали, тотчас снаружи послышались какие-то приказы, крики, топот.

— Твою мать, — с чувством сказал Талвани, откладывая перо. — На нас что, опять напали?

— Причем, кажется, по ошибке... — скривилась я, расслышав слова "И чтоб ни один изумруд не забыли!".

— Не опять, а снова, — ликующе осклабился Бакоа еще до того, как открыть глаза и сесть на лавке. — Ну наконец-то. А то я уж соскучился.

Дверь дилижанса открылась, и внутрь швырнули ядо-дымовую гномью гранату. Я успела узнать ее по характерному серебристо-лиловому боку.

— Наберите воздуха и закройте глаза! — крикнула я.

До этого я потянулась было за маг-свитками, но теперь передумала: локтем выбила окно кареты и мгновение спустя выпрыгнула в него. Окошко мелкое, парни в него не пролезут. Я приземлилась, сгруппировавшись, и шустро откатилась вбок. Краем глаза заметила, как в то место, где я только что была, воткнулось несколько арбалетных болтов.

Пока нападавшие перезаряжали оружие, я набрала в грудь воздуха и скрылась в темном дыму, который полностью скрыл дилижанс и распространялся вокруг него, энергично вываливаясь сквозь разбитое мной окно. Через минуту-две он уже выветрится, конечно, а пока в нем удобно прятаться.