Зрячая (СИ)

Кряхтя, как престарелая, я приняла сидячее положение. Это оказалось неожиданно простым, особенно, если сравнить с принятием стоячего и более-менее прямоходящего. Пара робких шагов с изяществом алкоголика - и стало лучше. Как бы это ни было парадоксально, потому что обычно в такой ситуации движение только во вред.

Аарон, живой, здоровый и, что немаловажно, веселый, пек блинчики, мурлыкая под нос что-то, похожее на “Катюшу”. На его обнаженной спине красовались шесть длинных пересекающихся шрамов и почти заживший рубец размером с мою ладонь, бугристый и неровный, как от ожога.

- Доброе утро! - он даже не обернулся, чтобы не упустить момент, когда надо снимать сковороду с огня, но улыбнулся мне через плечо, - ты как?

- Да жить буду, - я присела за стол, чтобы не дрожали так заметно колени, - ты себя как чувствуешь?

- Матвей вчера так перепугался, что влил в меня половину своей ауры, у меня все раны затянулись вообще, - вполне счастливый серый поставил передо мной тарелку с тремя блинчиками, шариком мороженого и вареньем, - даже дар потихоньку возвращается, когда последняя рана заживет, все придет в норму.

Теперь ясно, почему он больше не депрессует, а я уж успела приготовиться к его реабилитации…

- И что дальше?

- Дальше? - усевшись напротив, брюнет подпер голову кулаком и задумчиво сощурился. - Дальше все так же. Тебе теперь будет легче сносить присутствие Гаала и кошмары, потому что наши ауры теперь соединены, ты будешь подпитываться от нас. Мы будем ездить по миру и отправлять обратно в Ад всякую мерзость без перерывов и выходных. Но главное - мне, а значит, и тебе дали отпуск на восстановление, - я даже дышать забыла, - две недели. Только представь - эти две недели мы будем валяться в постели и смотреть кино, есть вкусности, гулять, только вдвоем. И каждый день. Каждый день, каждое утро, каждый вечер, каждую ночь мы будем заниматься любовью. Как тебе мои планы на отпуск? - экзорцист лукаво улыбнулся.

- Пожалуй, - я смущенно потерла нос, - я одобряю.