Зрячая (СИ)

Ответом на ее вопрос был ужасно громкий выстрел.

- Не ходи, - попросил я, мгновенно оказываясь между Аней и двумя влюбленными в нее темными, заодно стирая из памяти всех соседей звук выстрела, - ты - одна из причин их взаимной ненависти, так что, правда, не стоит.

Вроде бы, послушалась. Снова стала корить себя за все происходящее, глупая. Такова жизнь Зрячего. Вокруг него вечно все самое страшное, а она еще и застряла на границе Света и Тьмы, не зная, куда податься и где она нужнее.

И вдруг что-то изменилось. Я снова перестал ее чувствовать, Исаак вскочил, с грохотом опрокидывая стул, в его руке появился пистолет. Яркая вспышка окрасившейся алым ауры Анны ослепила меня на мгновение, оглушил близкий выстрел. Экзорцист не стал сомневаться.

- Слишком медленно, - несвойственно для обычно более мягкой мимики девушки расползлась по чуть пухлым губам кривая усмешка, а ломаемые пальцы тихо заскулившего от боли блондина удивительно громко захрустели.

Протянув руку, я отправил парня домой. Толку от него теперь не будет. Надо понять, что происходит. И почему обряд Единения не изгнал это из Зрячей.

- Отойди, - процедил за спиной пасынок.

Я послушно освободил проход, давая войти в кухню готовому стрелять Аарону.

- О-о, да ла-адно, - лукаво усмехнулось темное существо в теле Ани, а руки парня, и без того мелко дрожащие, на секунду чуть опустились, - ты же не станешь меня убивать, - полностью черный глаз, видный мне, ласково прищурился, - ты ведь любишь меня. Правда?

- Правда, - хрипло откликнулся экзорцист, но пистолет не опустил.

Вот только стрелять он уже не будет. Если бы мог - сделал бы это сразу. Теперь не решится.

- Знаешь… - оно вдруг поперхнулось очередным словом, с досадой повело плечами. - Сильная девочка. Тоже тебя любит, - оно сделало шаг к сглотнувшему Аарону, а я, бессильный в этой ситуации, ждал, когда же очнется Гаал, у которого больше власти над высшими темными сущностями и явно дырка в голове, - боится за тебя очень. Правда, ты ничего не можешь сделать, - стройное тело девушки прижалось к все еще покрытому засохшей кровью торсу брюнета, - а еще она тебя кое о чем просит сейчас.

- И о чем же? - прошептал напряженно смотрящий в одну точку и не опускающий уже бесполезный пистолет Аарон.

- Она просит выстрелить, - рука с появившимися когтями продрала свежие раны, разрезая нитки швов, - прямо ей в голову. Но ты ведь не сделаешь этого, ничтожество, - резкое движение, сопровождающееся отвратительным хлюпаньем и треском - и сердце серого в ее руке, - жалкое, влюбленное ничтожество.

Оцепенев от ужаса, я смотрел, как он рухнул на колени и завалился на пол, сохраняя на лице выражение боли от предательства.

Только оно повернулось ко мне, небрежно бросив орган парня ему же на спину, у него за спиной появился озлобленный Гаал.

- Ты что, мразь, творишь? - прошипел он, вонзая когти в живот охнувшей девушки. - Я, между прочим, его люблю, хоть и извращенно!

Обряд Единения с демоном гораздо более болезненный для обоих, но он очищает душу от темных существ до самых потаенных уголков, не оставляя ни единого шанса. Оставив демона впиваться одной рукой во внутренности Анны, а другой - в свои, я склонился над Аароном. Пока он еще теплый, я могу что-то сделать. Могу.

Вдох получился больше похожим на придушенный всхлип.

- Эй, ну не надо, - сонно пробормотал мне в шею Искуситель, - все нормально. Все будут жить, кроме той мрази, которая ждет-не дождется меня в Аду, где я буду ее долго и с наслаждением пытать.

Господи, да что ж я такое опять натворила? И снова досталось всем, и снова я виновата. Проще уже застрелиться, чтобы обеспечить безопасность всех, кто мне дорог!

Комментарий к

Знаете, в этой работе очень много грязи, очень много того, что я считаю отвратительным. И почти все это заключено в Гаале. Но, как я ни старалась, я не смогла вызвать в себе неприязнь к нему и сделать его по-настоящему плохим. Он - просто еще один отрицательный персонаж, чья история не была до конца рассказана, который живет своей жизнью и не перестает при этом быть обалденным:3

========== Часть 22 ==========

Утром я проснулась с жесточайшей головной болью. Пылающий обруч сдавливал мозг, глаза будто превратились в бильярдные шары, а в затылке поселился морской еж. Еще и в желудке неимоверно крутило, во рту расстилалась пустыня, а глотание сопровождалось резью в горле. С трудом подняв руку, я приложила ладонь ко лбу - похожее я испытывала с температурой сорок по Цельсию. Но нет, кожа была прохладной и сухой. Возможно, это влияние так долго и так близко находившейся ауры Гаала. Которого, кстати, рядом уже не наблюдалось. Его, разумеется, очень жаль, никто его не любит и так далее, но его козлячесть от этого никуда не делась, так что его отсутствие только к лучшему. Не нужны сейчас Аарону лишние поводы для беспокойства и злости. Ой, точно, Аарон! Надо найти его, он ведь жив, да?