Зрячий

Меня проводили в оружейный зал. Самые дорогие и редкие экспонаты действительно собраны в Большой галерее и во время выставки охраняются вооруженными стражниками. Там больше драгоценностей и золота, чем действительно оружия. Конечно, именная шпага национального героя генерала Толя или абордажная сабля прославленного географа, первооткрывателя, а по совместительству пирата Огюста Блейка вызывают восхищение.

Но вы можете себе представить, чтобы парадной рапирой эрцгерцога, эфес которой усыпан крупными бриллиантами, рубинами и сапфирами, бился кто-нибудь ну хотя бы на заурядной дуэли? Я, например, представить такое не мог, поэтому и прошел в оружейный зал — рабочее помещение музея, предназначенное для показа образцов холодного оружия различных эпох и народов.

У стен высокие стойки: алебарды, секиры, боевые топоры. Рядом копья, пики, дротики. Дальше, в стойках пониже, мечи: древние гладиусы и акинаки, более поздние спаты и эстоки, двуручные великаны цвайхендеры и фламберги. Более легкие — шпаги, рапиры, сабли и палаши — развешены на стенах. Отдельно разместилось оружие с изогнутыми клинками — хопеши, ятаганы, кописы и флакаты. Между стоек открывался проход к застекленным стеллажам с ножами, кинжалами и стилетами.

В углу кресло, обычно занимаемое служительницей. Сейчас она вышла, подчеркивая доверие к человеку с допуском из АСА. Я присел в это кресло и стал разглядывать экспонаты, перебегая глазами с одного на другой, пытаясь представить, как можно использовать их для воздействия. Как вела бы себя при этом прямая спата, кривой, похожий на секиру, хопеш или элегантная шпага. Как должен двигаться фехтовальщик, какие позы принимать…

Похоже, я слегка задремал — сказывалось напряжение предыдущей ночи, а полумрак и тишина музейного зала очень этому способствовали. Острое чувство тревоги заставило вздрогнуть. Опять, как тогда, в двадцать втором кабинете, стало вдруг зябко и заторопилось, засбоило сердце. Электрические светильники давали достаточно света, и я увидел, как под высоким сводчатым потолком с легким хлопком развернулось гигантское птичье крыло.

Оно жило своей потайной жизнью: чуть вздрагивало, трепетало и в то же время — я уверен! — было плотным и жестким, с бритвенно острым краем.

Я вскочил и кинулся к выходу, точнее, попытался это сделать, потому что крыло крутнулось на месте и спикировало в мою сторону. Острие нацелилось прямо в грудь, и мне с трудом удалось отскочить. Путь наружу оказался отрезан необычным, но грозным противником. Свободного пространства передо мною осталось примерно пять на пять метров. Рядом возвышалась стойка с мечами…

Крыло совершило в воздухе крутой пируэт, зацепив стену — брызгами полетела штукатурка, на беленой поверхности осталась глубокая борозда. Противник замер, готовясь к новой атаке.

Что же это творится, а?! Неведомый враг настигает меня повсюду — ввергает в гущу кровавой драки, превращая безобидных обывателей в бездушных убийц, машет над головой своими отточенными крыльями, гоняет меня, как мышь по углам! А я — мне так и бегать, спасая свою шкуру?! Нет уж, я не позволю прикончить меня хладнокровно и безнаказанно!

Страх пропал, появилась ярость.

Одним прыжком достиг я стойки с мечами и ухватил первое, что попало под руку. Им оказался двуручный фламберг — пятикилограммовый гигант с волнистым клинком до полутора метров. Таким можно пользоваться как увесистой дубиной.

Крыло шевельнулось, встало вертикально и теперь походило на нож громадной гильотины. А дальше — представьте себе исполинского повара, шинкующего колоссальным ножом невидимую гигантскую морковь! Точно такими же невероятно быстрыми рубящими движениями крыло-гильотина начало нарезать воздух от потолка до пола, неумолимо приближаясь ко мне.

Я попытался найти зазор в этом дьявольском движении — тщетно! Крыло занимало все пространство от стены до стены! Путь к бегству был отрезан…

Я стоял, выставив вперед двуручник, и понимал, что осталось только драться. Из чего состоит крыло? поддастся ли оно металлу? — этого я не знал, но выбирать не приходилось. И в миг, когда колоссальное лезвие приблизилось вплотную и начало падать, я качнул тело и рубанул по кругу, встретив опасную диковину мощным — по диагонали снизу вверх — ударом!

Клинок врезался на противоходе в темную клубящуюся ткань, брызнули алые искры, и в следующий миг крыло смялось, потеряло форму и утратило упругость. А вместе с этим и опасность.

Как раненое животное, чуть ли не поскуливая, оно отскочило к дальней стене. Ага! Не нравится?! Попробовало моего меча?!

Но сражение еще не закончилось. В следующий неуловимый для глаза миг крыло восстановило форму, налилось пружинной силой и стало на бок, напоминая теперь острие ножа. А еще через мгновение этот гигантский нож стремительно двинулся в мою сторону…