Зуб дракона

Пока я соображал, что должно означать это івообщеі, Доронин не спеша прикурил, поднялся с кресла, подошел к окну и продолжил, глядя на улицу:

— Неделю назад я присутствовал на расширенном совещании работников уголовного розыска, в Москве, в Главном Управлении, и там встретил своего давнего знакомого. Мы с ним когда-то вместе работали в Туле…

Обернувшись, Доронин посмотрел на меня.

— Ты тоже знаешь этого человека, Безуглов. Это майор Алсуфьев, твой бывший шеф.

Я молча смотрел на полковника, соображая, что он хочет этим сказать. Доронин четко и раздельно произнес:

— Мы с ним пооткровенничали немного в неслужебной обстановке о служебных делах… Понимаешь, о чем я говорю?

Теперь я понимал. Намек был прозрачнее некуда. Встречаются двое старых знакомых, и в неофициальной беседе Доронин узнает про меня то, чего нет в личном деле. Теперь я понимал — куда уж понятнее. Официально он не имеет права отдать мне приказ при проведении операции уничтожить этих двоих. Потому что формально мы обязаны освободить заложников и взять этих кретинов живыми. Но так только в кино бывает. А на деле: либо-либо. Либо я попытаюсь захватить их живыми, и тогда наверняка пострадают заложники, либо заложники не пострадают, но будет два трупа. За что полковника Доронина тоже по головке не погладят, а так всегда можно будет опера Безуглова мальчиком для битья выставить. По Сеньке и шапка, с меня спрос меньше, чем с полковника. Понятно, что Доронину не хочется осложнений. Ему до пенсии, по слухам, самое большее год остается, и нужна ему эта бодяга с террористами, как кроту бинокль…

Понял я Доронина прекрасно и потому удивленных глаз делать не стал. По крайней мере, он был предельно откровенен со мной и не стал играть роль принципиального начальника. А это что-нибудь да значит. Ну что же, игра принята, и правила ее мне хорошо известны. Спокойно посмотрев на него, я четко ответил:

— Понимаю, товарищ полковник.

Мне даже показалось, что Доронин облегченно вздохнул. Ну что же, его тоже можно понять. Ведь не все можно говорить вслух.

— Ну вот и отлично. А сейчас пойдем.

Поднимаясь, я спросил:

— Куда?

— К Манкову. Он сейчас этому Ведерникову явку с повинной оформляет. Послушаем, что этот парнишка говорит.

Пройдя по коридору, мы вошли в кабинет Манкова. Манков, 32-летний капитан с античным профилем, заметив Доронина, приподнялся, но тот остановил его:

— Продолжай.

Манков опустился на стул и, видимо, повторил вопрос, который задал до нашего появления:

— Ну, так что, Ведерников, было дальше?

Ведерников, рыжий долговязый парень с лошадиным лицом, испуганно шарил глазами по кабинету и тискал дрожащими руками свои колени. Он, наверное, и в обычной обстановке не был красавцем, а сейчас и вовсе производил отталкивающее впечатление. Манков терпеливо повторил:

— Продолжайте, Ведерников. Успокойтесь и продолжайте.

Ведерников облизал губы и, шмыгнув носом, заговорил:

— Мы когда вошли, Вовка подошел к кассирше, наклонился к ней и что-то сказал. Наверное, денег потребовал. А Ханыга у входа остался, для страховки. Мы так договаривались…

— А где были вы, Ведерников?

— Я сел за столик и взял бланк телеграммы. Ну так, как будто бы телеграмму зашел отправить.

— Что должны были делать вы?

— У меня за пазухой мешок был для денег. Я деньги должен был собрать, и все. Гражданин начальник, поверьте, я не хотел никого убивать! У меня даже и пистолета не было, честное слово…

Губы у него затряслись, он весь подался вперед, преданно глядя на Манкова, и заскулил:

— Я не хотел, честно… Я не знал, это все Ханыга… Кассирша отмахнулась и толкнула Вовку локтем в бок. А он приставил ей пистолет к затылку и нажал на курок. Она упала на стол и деньги, все, что было на столе, кровью залила. Тут такое началось… Мы же не договаривались в кассира стрелять, не знаю, что это Вовке в голову ударило. Он, похоже, и сам обалдел, когда до него дошло, что он убил кассиршу…

При этих словах мы с Дорониным молча переглянулись, Ведерников продолжал, беспомощно озираясь на нас:

— Кто-то успел на улицу выскочить и закричал. А Ханыга выхватил свой пистолет и крикнул, чтобы все падали на пол. А тут с улицы сержант ваш заскочил. Ну, Ханыга его и… того. Грохнул.

Голос Ведерникова снова сорвался на визг:

— Гражданин начальник, клянусь, я не знал, что оружие настоящее! Ханыга, гад, сказал же, что пушки будут газовые! Я не зна-а-ал…

Он ударился головой о стол и завыл по-бабьи, в голос. Манков брезгливо поморщился, встал, налил в стакан воды, обошел стол и почти насильно стал поить Ведерникова.