Зубик

- Да кто её услышит, пшикалку твою... – усомнился Письменный. – И на стройке сегодня выходной.

- Это хорошо, - сказал Захар. – Свалить успеем.

Мы взбежали вверх на несколько этажей, оказавшись на последнем, докуда ещё вела лестница. Сквозь пустые, незастеклённые окна виден был расстилающийся внизу город. От ветра, гудящего на высоте, слегка кружилась голова, и я казался себе очень смелым, почти как герои из книжек.

Мы нашли несколько пустых пыльных вёдер и уселись на них, а бомбочку уложили на плиту между ними.

- Поджигаем шнур, а сами бежим за стену, к лестнице, - предложил Захар.

- Лады, - согласился Колян. – А зажигалка-то есть?

Зажигалки у Захара не оказалось.

- Эх, мелюзга, - покривился Письменный, достав из заднего кармана большую железную зажигалку с выдавленным на ней орлом.

Извлёк пламя, попытался поджечь шнур. Он никак не занимался, даже тлеть не начинал.

- Ты хоть пропитывал его чем? – спросил он. Не получив ответа, поднёс зажигалку прямо к бомбе: - Давай тогда прям так...

- Ты что, дурак?! – заорал Захар, вскакивая с ведра.

И в этот момент рвануло.

Толчок чудовищной силы швырнул меня назад так стремительно, что я не успел даже почувствовать жара пламени, лизнувшего моё лицо. Я пронёсся над грудой мусора и вдруг понял, что подо мной ничего нет – только пус тота размером с девятиэтажное здание.

Я понял, что это смерть. Я всегда знал, что люди умирают, но никогда не примерял это на себя, должно быть, потому, что мне было всего четырнадцать лет. И вот я висел в пространстве, охваченный жарким потоком воздуха, и знал, что лететь до земли пару секунд, за которыми уже ничего не будет.

Меня перекувырнуло, и я в одно мгновение увидел и расстилающийся впереди город, и сложенные далеко внизу крошечные бетонные плиты, и уплывающее ввысь окно, из которого я только что выпал. И закрыл глаза.

Прошла секунда, другая. Воздух всё так же ласкал меня, теребя рубашку и волосы, я всё так же не чувствовал под собой твёрдой поверхности, и всё так же ждал смерти, которая по моим расчётам уже должна была наступить.

Открыв глаза, я понял, что вишу, слегка покачиваясь, прямо в воздухе, где-то в районе седьмого этажа, и абсолютно не собираюсь никуда падать. Ощущение было такое же, как во время полёта во сне, и я не испытал ни малейшей трудности усилием воли слегка подняться, развернуться и тем самым убедиться в том, что я действительно лечу. Не просто лечу, но и могу этим управлять.

Сердце моё забилось так часто, что я испугался – а вдруг оно лопнет. Я осторожно двинулся по воздуху в сторону здания, залетел в окно и опустился на пол. Чуть постоял, приходя в себя. Обернулся, ещё раз ужаснувшись открывающейся внизу глубине. И пошёл по лестнице наверх.

Там, на девятом этаже, стоял хмурый Захар без очков, со слегка опалёнными бровями и порванной рубашкой. Перед ним, распростёртый на бетонной плите, лежал Колян.

- Ты... цел? – спросил я.

- Почти, - ответил Захар. – А вот с ним беда.

Письменный был жив. Он лежал, подтянув к груди руки, и мелко трясся. Из носа обильно текла кровь, а изо рта – белёсая пена.

- Помоги, - попросил Захар.

Мы cхватили Письменного и посадили на ведро. Тот обвис на наших руках, как куль с мукой, и попытался свалиться. Подхватили.

- Ты меня слышишь? – спросил Захар.

Колян смотрел в никуда, пуская пузыри приоткрытым ртом.

- Тащить надо,- сказал Захар, поднимая Коляна на ноги.

- Ты очки забыл, - я поднял с пола пыльные очки с треснувшей линзой.

- Брось их, - ответил Захар.

Я машинально сунул очки в карман рубашки, и мы потащили.

В общем-то, Колян шёл сам, как робот, переставляя ноги, но всё время норовил завалиться на бок. Минут за двадцать преодолев лестницу, мы повлекли его в сторону забора.

- Ты-то сам как выжил? – спросил Захар. – Тебя же в окно выбросило.

- Повезло, - ответил я. – За арматурину схватился.

По хмурому взгляду Захара было видно, что он не поверил, но вопросов больше не было.

- Нам вообще повезло, - сказал Захар. – Могло полгорода сбежаться.

Передвигаясь вдоль заборов, от дерева к дереву, чтобы не привлекать внимания, мы доволокли Коляна до его подъезда, благо жил он неподалёку.

Подняли на этаж. Захар позвонил в дверь.

- А теперь смываемся, - сказал он.

Я оторопело бросился по лестнице за ним.

Он быстро шёл по улице прочь, а я семенил рядом, как собачонка, перепуганный и растерянный.

- Ничего не было, мы ничего не знаем,- произнёс он уверенно. – Понял?

- Понял.

- Всё. Иди.

И я поплёлся домой, где, на моё счастье, не оказалось матери, и я успел к её приходу умыться, бросить в стирку штаны и немного успокоиться.

Колян с тех пор в нашей школе не появлялся, и я ничего о нём не слышал. Захар перестал подходить ко мне со своими фокусами. А всё остальное осталось, как и раньше, разве что я стал теперь уже абсолютно одиноким и ещё сильнее замкнулся в себе.

4