Зубровский

Спустившись в пересохшую балку, она вскарабкалась по осыпающемуся склону наверх, и тут ей в лицо ударил мощный порыв ветра, а на лицо легла тень от набежавших туч. Она посмотрела вверх. В вечернем небе парил орел — замершая на месте точка. Для него она, наверно, казалась маленькой букашкой грязно-серого цвета, ползущей по камням.

Только теперь она по-настоящему почувствовала настороженную враждебность гор. Опасность, подвох, угроза таились на каждом шагу: поросшая веселой травой прогалина заканчивалась ущельем, хрупкий подлесок — непроходимой чащей, ровная тропа вдруг срывалась в отвесный обрыв, замшелая ветвь под ногой вдруг оживала шуршащей змеей.

По ее расчетам до Пихойского хребта было не меньше двух дней ходу, но одно осознание близости спасительной цели придавало ей силы.

Устремляясь к желанной цели, Фатима полной грудью вдыхала живительный запах горного леса. Последние лучи заходящего солнца, рассекая хвою разлапистых крон, слепяще били в глаза, сладостно кружили голову.

Стемнело быстрей, чем она ожидала. Стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием воды и пением птиц.

* * *

К вечеру этого тяжкого дня она оказалась уже недалеко от истока, но когда наклонилась напиться, разом включились два электрических фонаря, справа и слева, и она замерла как вкопанная. Сердце ударилось о ребра, затылок мгновенно вспотел. Ожидая выстрела в спину, она даже не нашла в себе силы обернуться, только сдавленным хриплым голосом спросила:

— Кто вы?

— Чэловэк, — голос за спиной звучал с кавказским акцентом и чуть насмешливо.

Облегченно вздохнув, Фатима обернулась.

Один фонарик бил ей прямо в лицо, другой — освещал грудь. Она почти не шевелилась и спокойно смотрела куда-то в сторону, будто гуляет тут каждую ночь.

— Брось оружие, — хрипло проговорил старческий голос справа.

Фатима облегченно вздохнула — ее не убьют, во всяком случае, не сразу, ибо она разбудила в них любопытство. И все же есть риск: она держит в руках пистолет, и абреки, решив, что она представляет опасность, могут ее застрелить.

— Салям, — ровно сказала Фатима и выронила пистолет. — Не беспокойтесь. Он не заряжен.

— Шайтан! — зацокал языком старик. — Так я и павэрил.

Шайтан! Точно, абреки! Если справа старик, то слева должен быть молодой. Возможно, отец с сыном или дед с внуком. Так у горцев всегда: старик командует, молодые выполняют. Фатима чувствовала, что эти двое ее оценивают. Старик молчал. Фатима тоже не собиралась ничего говорить, пока ее не спросят.

— Ара, пусть она скажэт, чего здесь делаэт, — произнес тот, что слева. Судя по голосу, он был даже моложе, чем она предположила ранее.

— Заткнысь, — приказал старик. — Я прэдупреждал — нэ звука. Сейчас узнаем, кто она и что дэлает. Навэрна, грыбы собирал?

Фатима услышала, как он взводит курки.

— Подождите, — быстро проговорила она, — я геолог. Заблудилась.

— Гэолаг, гаваришь?

Фатима утвердительно кивнула.

— А дакумент есть?

— Понимаете, — сказала Фатима, — документы остались там, — она указала вниз.

— Дапустым, — не дал ей договорить старик. — Из какой арганизации?

— Институт минералогии, — не моргнув глазом, ответила Фатима. Сейчас важно говорить что угодно, лишь бы они привыкли к звуку ее голоса.

— Та-а-ак… Нэ слыхал… Дапустим. Из какой город?

Повисла пауза.

— Та-а-ак… — снова протянул старик, — придется с табой па-другому.

И на Фатиму снова уставилось дуло карабина.

Это конец, подумала она, дернулась было в кусты, но быстро себя остановила. Надо попробовать по-другому.

— Да, я не геолог, — призналась она. — Но мне нужна помощь.

Старик молчал.

— Пожалуйста, помогите мне! Я не хочу принести вам неприятности.

— Ну, канечна…

Она действовала интуитивно. Конечно, старик в конце концов может выстрелить. Окровавленная одинокая женщина в горах несомненно могла показаться ему, мягко говоря, странной, а потому опасной.

— Я скрываюсь от погони. Иду к Ахундарскому перевалу. Мне не нужен шум, только помощь.

— Горы шюма не любит, вэрно, — сказал старик. — И помош тэбэ дэйствительно пригодился бы. Только чья?

— Они пошлют за мной собак, и тогда найдут ваше убежище, если мы вместе им не помешаем.

Момент был критический. Если они ее убьют, то прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

— Убэжищ? — переспросил старик. — А пачэму ты думаешь, что мы здэсь прячэмся?

— Что еще вы можете делать здесь ночью? Вы же или боевики, или абреки. Ваша пещера, должно быть, неплохо спрятана. Даже не видно огня от костра.

— Вай, ты думаешь, если бы мы были баевики, то стали бы прохлаждаться с табой, вместо того, чтобы прыкончить. Черт возьми, мы ахотники.

— Точно такие же, как я геолог… Зачем брехать? Здесь любая охота запрещена… Нужно успеть до того, как появится погоня с собаками.

Старик вполголоса выругался.

— Да, вы влипли, — согласилась Фатима. — Сожалею, что виновата в этом, но у меня не было другого выхода. Помогите мне с пищей, снаряжением и оружием, иначе я от вас не отстану.

— Да, скромницэй тэбя нэ назовешь…

— Пристрэлить — и конец, — сказал молодой. — Что с нэй возиться?