Зубровский

Старик не ответил. Фатима тоже молчала, давая старику время подумать. Если она будет наседать, старику может показаться, что его загнали в угол, и он выстрелит.

Фатима слышала, как молодой щелкает затвором.

— Апусти ружье, Ахмед, — строго сказал старик.

— Ара, она хочет нас абмануть. Разве нэ видишь? Навэрно, заслали спэциально.

— Я тэбе накажу, если нэ опустишь ружье, — старик повысил голос. — Горцы нэ стреляют в женщн. Пасмотри на нэе… Ты слышал выстрэлы? Это ищют ее.

— Слушайся старших, — назидательно сказала Фатима. — Только поэтому ты до сих пор еще остался жив в этих горах. Если ты меня убьешь, они найдут меня утром, где бы вы меня ни спрятали, и задумаются, кто это сделал. А затем пошлют собак по вашему следу…

Она помолчала, предоставив им возможность принять решение.

— Если вы не дадите мне пищу и винтовку, я отсюда не уйду, пока не найду вашу пещеру. А по моему следу придет и спецназ.

Помолчав несколько секунд, старик снова выругался.

— А если вы мне поможете и дадите все необходимое, я сразу уйду подальше, и они не найдут ваше убежище.

Становилось все холоднее, и Фатима едва могла сдерживать дрожь.

Наконец старик заговорил.

— Ну что жэ… — голос у него был недовольный. — Придется сдэлать, как она сказал. Мне эта баба тоже нэ нравится, но она хотя бы панимает, ва что нас втравила.

Фатима перевела дух.

Молодой продолжал светить ей в лицо фонариком, как будто раздумывая, подчиниться или нет, а может, просто из упрямства. Потом луч переместился с женщины на кусты и погас.

— Спасибо, — сказала она старику, чей фонарик продолжал светить ей в лицо.

— Ай, вай, какой вэжливый… — но его фонарик тоже погас.

— И за это тоже спасибо, — сказала Фатима, у которой от яркого света уже начали болеть глаза.

Фатима слышала, как старик седлал несколько шагов в ее сторону. Он сплюнул перед ней на землю и стал ложем приклада простукивать ее тело в поисках спрятанного оружия, просто и грубо, тыча куда придется, без малейших признаков стыдливости. Фатиме пришлось выдержать этот бесцеремонный обыск, предварительно расстегнув куртку. Наконец приклад уткнулся ей в грудь.

— Пойдем, — старик сделал несколько шагов назад. — И бэз глупостей.

Проходя мимо нее, он зажег спичку и поднес ее к трубке. Фатима успела разглядеть копну спутанных волос, обветренное лицо. Еще не старик, но далеко за пятьдесят. Держа ее под прицелом, они направились вниз.

29

В этот осенний, но по-летнему жаркий день Закаев проснулся после десяти. Потянулся, покряхтывая. Он провел изнурительную ночь с женщиной и был счастлив, когда она наконец ушла. Зевнув, почувствовал какое-то новое ощущение, и некоторое время размышлял, что вызвало тревогу. Попытка инженера бежать? Нет, это не страшно, отсюда не убежишь. Тогда что? И тут же вспомнил — Фатима! Вот отчего тревожное чувство! Последние два дня от нее никаких известий. Почему? В город она, как следовало из ее же сообщения, пробралась успешно, встретилась с Русланом и получила от него инструкции и необходимое снаряжение. Тогда в чем заминка?

Он с трудом поднялся и пошел под душ. Только под ледяной водой почувствовал, как приходит в норму и, выйдя из ванной, вызвал Фанума…

— Ну что там? — спросил он, как только помощник появился в его комнате.

Фанум был бледен. Плохие новости, подумал Закаев, и внутренне напрягся.

— У нас неприятности, — пробормотал помощник.

Закаев почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. От его радостного утреннего настроения не осталось и следа. Он встал, и заходил по кабинету.

— Что произошло?

Испуганным голосом помощник доложил, что утром пришло сообщение от Руслана Смирнова. По его сведениям, в горах идет крупномасштабная поисковая операция. Говорят, ищут женщину. По слухам ту, которая собиралась взорвать плотину.

— Это точно? — переспросил Закаев, когда помощник закончил.

— Никаких сомнений. Есть подтверждение из других источников. Спутники также подтверждают, что в горах идет облава. Русские оцепили Пихойский перевал, закрыли дороги и выслали туда вертолеты.

— Черт, — выругался Закаев. — Я же предупреждал — не надо было связываться с русской.

— Кто же мог ожидать такого? — стал оправдываться Фанум. — Она была лучшей.

Закаев не прекращал своих бессильных метаний по кабинету. Он не знал, что предпринять. В его мозгу пульсировало два вопроса. Как там выражался классик марксизма, которого еще студентом Закаев проходил на занятиях по марксистко-ленинской философии: «Кто виноват?» и «Что делать?» А главное — как расправиться с виновными…

— Ну? — зловеще произнес он, обращаясь к Фануму. — Кто виноват, я уже знаю. Лучше ответь мне — что делать?

* * *

— Доложите ситуацию…

Полковник Казимир решительно вошел в вагончик командира.

Каперанг Болховитинов затушил сигарету в пепельнице и одернул мундир.

— Давайте пройдемся, товарищ полковник. В вагон управления. Здесь недалеко…

Он направился к двери. Развернувшись, Казимир последовал за ним на улицу, где полная луна одиноко светила в небе.