Зубровский

Когда он снова прицелился, женщина за рулем пригнулась. Пуля разбила ветровое стекло. Следующими выстрелами он прострелил передние покрышки — двойная отдача чуть не сбросила его локоть с дверцы. «Форд» занесло на скорости, и Зубровский едва успел отпрыгнуть, когда машина, круто развернувшись, столкнулась с его уазиком — грохот металла и стекла, обе машины крутанулись, и «форд» оказался отброшенным к дальнему концу тротуара. Пригибаясь, Зубровский побежал туда, стреляя на ходу в дверцу, потом под приборный щиток. Но женщины там уже не было. Зубровский выскочил на дорогу и увидел в просвете под машиной ее удаляющиеся ноги. Она бежала к плотине в то место, где гребень соприкасался с крышей машинного зала.

Он побежал за ней, достиг будки рядом со шлагбаумом возле въезда и приготовился, стреляя, ворваться на гребень. Непонятно было, почему столько крови на асфальте? От пули или от столкновения? Впрочем, это неважно, главное, она не сможет быстро бежать. С крыши здания послышались тупые удары, как будто кто-то выламывал дверь лифтовой шахты. Зубровский прикинул, сколько у него осталось патронов. Два выстрела в фары, два в ветровое стекло, два в покрышки, три в дверцу…

Вытащив обойму, он одним движением вставил новую, задержал дыхание и ворвался на гребень, стреляя на ходу, потом упал за шеренгой ограждающих столбиков и увидел, что дверь в грузовую шахту открыта. Столбики были слишком тонкие, чтобы защитить его от пуль, но другого укрытия не было, и он укрылся за ними, а потом метнулся за угол сторожевой будки — снайперша в этот момент перебегала по гребню к лифтовой шахте с низовой стороны. Расстояние было слишком велико, чтобы достать ее из пистолета, но он все же попробовал — упав на одно колено, упер в него локоть и, держа пистолет обеими руками, открыл огонь. Пули со звоном ударяли в обитую железом дверь шахты. В ответ грохнула винтовка, и пуля отбила кусок бетона от будки рядом с майором. Ему показалось, что он видит очертания темной женской фигуры, огибающей угол шахты, и кинулся за ней — но в этот момент два взрыва подряд потрясли крышу, гребень и проезжую часть, осветив ночь горящими осколками — взорвался трансформатор у портала.

Тем временем огонь распространился в верхние ярусы административного здания, дым заполнял крышу, и Зубровский не мог понять, куда делась снайперша. Слева, через улицу кто-то выбежал из сторожевой будки, и он было подумал — она, но это оказался охранник.

— Назад! — торопливо крикнул он. — Назад!

Но его слова поглотились грохотом взрыва, который подбросил будку, уничтожив ее вместе с охранником. Волна пламени достигла Зубровского, который стоял словно окаменевший. Охранник, будка — теперь все это исчезло. Завопив от ярости, майор бросился дальше.

Впереди, справа от тротуара, находились еще два столбика, потом площадка перед крышей, усеянная горевшими обломками. Пуля ударила в асфальт рядом с ногами и отрикошетила в сторону. Он бросился к вентшахте на крыше, успев ответить на выстрел — туда, где заметил вспышку. Он выстрелил еще два раза, а когда поднялся, ноги не удержали его, и он упал на крышу. «Я ранен», — понял он.

* * *

Зубровский лежал на спине, глядя на длинный ряд освещавших крышу фонарей электроосвещения. Перед глазами появилась какая-то серая муть, он начал усиленно моргать, прижимая руки к животу. Странно, что помимо легкого зуда в кишечнике, он ничего не чувствовал. Казалось, его тело уже не принадлежит ему.

Он слышал сирены, было ощущение, что они скоро будут здесь. Видимо, на какое-то время он был полностью парализован, а потом жизнь в определенной последовательности стала возвращаться к нему. Сначала слух, потом зрение, потом способность говорить. Ожили какие-то мышцы. А до ног дело еще не дошло. С удивлением он смотрел на них. Хотел согнуть, а они неподвижно лежали перед ним. Но вот он уже смог пошевелить пальцами, потом ступней. Из горла вылетел крик. Неужели еще жив?! Прошло несколько минут, и он услышал шаги, кто-то шел по крыше. Выгнув спину, поднял голову…

Звуки сирены звучали очень громко. Возможно, это у него в голове. А сам он, казалось, был где-то рядом. Он приподнял голову, глядя в сторону въезда на гребень: из-за угла появились дежурные машины, на бешеной скорости, с «мигалками» на крышах. Семь, сосчитал он.

Завизжали покрышки — машины, резко дернувшись, остановились у горящей будки, вой сирен стих. Один из выскочивших наружу показал рукой в сторону Зубровского, и все побежали к нему, закрывая лица от пламени. Среди них он заметил Мурадова. Каждый держал в руках автомат, у Мурадова был пистолет. Взял, наверно, в машине.

Теперь Зубровский разглядел и Болховитинова. Каперанг приказал на бегу кому-то из своих бойцов:

— Вызови «скорую»! — и, показав рукой в сторону плотины, прокричал другим: — Туда! Быстро!

— Она… — сказал Зубровский, когда каперанг приблизился к нему.

— Молчи, — сделал жест Болховитинов.

— Кажется, я ее достал, — спокойно проговорил Зубровский. — Да. Я в нее попал.