Зульфагар. Меч калифа

Зульфагар знал, что прямо под бетонной дорожкой, по которой он шел, находится зиндан. Его заранее спланировали и построили, еще когда начинали закладывать этот дом. Здесь под многими домами имеются зинданы — хозяева заблаговременно заботились о том, что будут промышлять похищением людей, которых до выкупа придется где-то держать.

Калитка дома, в котором разместился Аргун, выходила на центральную площадь села. Шанияз шагнул сквозь проем в высоком, метра 4, заборе и замер. На площади собралась толпа. В ней преобладали местные жители, среди которых, впрочем, виднелось и немало людей вооруженных. Отдельной группкой выделялись арабы — так здесь называли добровольцев и наемников, которые приезжали в Чечню из арабских стран. Впрочем, не только из арабских — арабами тут именовали едва ли не всех добровольцев и наемников, собравшихся в Чечне из мусульманских государств. Хоть и воевали все вместе, а в быту держались врозь.

Посреди площади стояла деревянная конструкция, напоминающая укрепленные на козлах доски. Возле нее виднелись несколько человек — один держал у руке палку, с другого снимали рубаху.

«Будет экзекуция», — понял Хамлаев.

— За что его? — поинтересовался он у оказавшегося рядом старика в высокой папахе.

— За нарушение законов шариата, — бесцветным голосом отозвался тот, покосившись на вооруженного Зульфагара.

Н-да, по нынешним временам это серьезное нарушение. Хотя, с другой стороны, шариат настолько плотно и тщательно регламентирует жизнь и был мусульманина, что не нарушить хоть какие-нибудь его положения попросту невозможно. Так что речь может идти лишь о степени виновности, о тяжести совершенного греха. Ну и, естественно, о том, донесет ли на оступившегося мусульманина кто-нибудь или нет…

— А в чем оно выразилось? — чуть понизил голос капитан.

— Ты о чем? — прикинулся непонимающим старик.

Очевидно он просто пока не сообразил, как следует отвечать собеседнику. О том, кто такой Зульфагар, он, несомненно, знал, слишком популярен тот был, а потому предпочел бы с ним вовсе не разговаривать.

— Ну, что конкретно, какую статью он нарушил?

— Выпил, — наконец неохотно отозвался старик.

— И все? — удивился Хамлаев.

Он сам иной раз мог позволить себе выпить. И включение в шариатский уголовный кодекс статьи 39, где даже за единичное употребление спиртного полагается до 40 ударов палкой, ему не понравилось. Вместе с тем он знал, что само по себе пьянство редко карается, обычно с замеченными в этом грехе мусульманами ограничиваются профилактической беседой. Тем более, что и сам Аллах в бесконечной милости своей, напутствовал, что в вине есть не только грех, но и польза, хотя греха, несомненно, больше… Когда в 1997 году в Наурском районе проводился слет участников войны 1994-96 годов, для его участников вполне официально за счет бюджета было выделено одного только крепленого вермута почти две тысячи бутылок![12]

— Да нет, не только, он там еще что-то сотворил… Да я не знаю толком!..

Старик оборвал сам себя и отошел в сторонку.

“Любопытно, — подумал Шанияз, — он меня просто боится или осуждает за сегодняшние потери? Или, может, тоже из тех местных жителей, которые осуждают наших руководителей за то, сколько они понаприглашали сюда арабов?”

Впрочем, развивать эту мысль он не стал. Какая разница, в самом деле?

Между тем экзекуция уже началась — было видно, как над головами взлетает и падает палка; чуть позже доносился звук удара и жалобные стоны жертвы. Это действительно весьма болезненное мероприятие — если удар получился слабее установленного статьей 16-й, его могут и не засчитать. Кстати, палкой могут наказывать и женщин, и даже, как исключение, и детей. Только бьют их иначе, немного мягче, чем мужчин.

Попробовал бы кто ко мне прикоснуться, — вдруг с вызовом подумал Шанияз, — уж я бы… Ну и попробовал бы, ну и что? — остановил он собственное бахвальство. Суд он и в Африке суд, против него не попрешь. А попрешь — можно ссылку заполучить или вообще в тюрягу-зиндан запрут!.. Нет уж, лучше в руки судебного исполнителя вообще не попадать!

— Хватит, на сегодня хватит! — вдруг, прервав стенания, взвыл наказываемый. — Я больше не могу!

— По закону наказание может быть разделено на несколько дней! — подал кто-то голос из толпы.

— Еще пять ударов и объявляется перерыв! — провозгласил судебный исполнитель. — Порка продолжится завтра в полдень!

— Послезавтра! — взмолилась жертва. — У меня тело не пройдет!..

— Послезавтра! — смилостивился судебный исполнитель. — Пожмите друг другу руки.

Тоже ритуал — после порки избитый должен поручкаться с тем, кто его избивал.

Мол, он не держит на него зла, признавая необходимость наказания и считает, что рукой палача-экзекутора двигал самолично Аль-Адль Аль-Хакам (Справедливый Судья) Аллах… Ну а вот это уже Хамлаев никому не простил бы. Он чеченец, воин, он Зульфагар, священный меч-истребитель святого халифа Али, он не подал бы руки тому, кто его ударит, пусть даже по приговору шариатского суда!.. Пусть Аллах его наказывает как угодно — но только не рукой человека!

Да будет так!