Зульфагар. Меч калифа

Стрельба прекратилась столь же внезапно, как и началась. Да и зачем продолжать огонь, коли по столь легкой цели стреляли профессионалы?..

— Эй, урюки, кто там остался? — послышался крик со стороны кустарника, где засели гяуры. — Встать — и руки вверх.

Мансур оглянулся на Хамида.

— Что делать? — негромко спросил богослов у командира уже несуществующего отряда.

— Что-что… Сдаваться, — отозвался тот.

Сам он, стараясь выгадать время, торопливо доставал из кармана рацию. Однако, включив ее, понял, что известить о разгроме и собственном пленении не удастся — рация лишь густо загудела. Где-то рядом работала мощная «глушилка».

— Эй, там, без глупостей! — опять донеслось из кустов. — Встать, а то буду стрелять!.. Считаю до трех. Раз…

Делать было нечего.

— Кончай считать! — обреченно крикнул Хамид. — Сдаемся…

Он начал подниматься с земли. Рядом с готовностью встал богослов, которому чалма хаджи не помогла избежать пленения. Оба подняли руки — Хамид тяжело и обреченно, Мансур торопливо и подобострастно.

— Моджахеды! — крикнул Хамид. — Если кто еще жив, сдавайтесь!

Его подчиненные лежали на тропе вдоль скалы. Кто-то еще чуть шевелился, кто-то глухо стонал. Однако никто не пытался подняться, никто на слова командира не отозвался. Невредимыми остались только они двое.

— Пять шагов вперед! — продолжал командовать голос. — Бросай оружие, урюки!

Хамид подчинился. Слетевший при падении с плеча автомат остался на камнях. Он расстегнул кобуру, достал пистолет. На мгновение заколебался — может пальнуть сейчас на голос наугад и геройски умереть, получив в тело десяток горячих пуль… Хоть и мало надежды, но вдруг повезет и попадешь во врага, сумеешь захватить с собой на тот свет хотя бы одного гяура…

— Я же сказал, урюк: без глупостей!.. — очевидно и гяур понял его колебания.

Правильно русские говорят, что на миру и смерть красна. В другой ситуации Хамид, быть может, и предпочел бы геройскую гибель трусливой капитуляции. Однако теперь, когда весь отряд уничтожен… Ведь никто даже не узнает о его подвиге, никто не сумеет оценить его поступок… С другой стороны, никто из моджахедов не станет свидетелем капитуляции своего командира… Да и вообще умирать не хочется… В боях он ангела смерти Азраила никогда не боялся. А тут… Погибнуть просто так, ни за понюх табака…

И он торопливо, словно стараясь избавиться от соблазна, отшвырнул оружие в сторону. Потом, не дожидаясь новых команд, расстегнул, стянул с себя и уронил под ноги разгрузочный жилет. Развел руки в стороны, демонстрируя, что больше ничего стреляющего у него не осталось.

— А тебя, урюк, что, команда не касается? — было очевидно, что голос обращался к Мансуру.

— У меня нет оружия, — отозвался хаджи, который, даже не заметив оскорбительного «урюк», невольно старался держаться поближе к старому другу. — Я священник.

— Сейчас проверим, какой ты на фиг священник…

Из кустов поднялись и направились к ним двое военных в «камуфляже». По тому, как спокойно и уверенно они приближались к плененным, как небрежно и в то же время опытно держали пистолеты, было видно, что это не просто армейское разведывательное подразделение — в каждом их движении чувствовался отшлифованный долгими тренировками и практикой профессионализм. Против таких не дернешься.

— Кругом!

Оба оставшиеся в живых моджахеда послушно выполнили команду.

Только теперь командир уже несуществующего отряда вдруг подумал, что в происшедшем не все выглядит логичным. С чего бы это вдруг их решили взять в плен?

Ладно, были бы они какими-нибудь известными террористами, это еще можно было бы как-то понять: например, предположить, что их хотят вывезти в Россию и устроить показательный судебный процесс. А так… Ради допроса? Да что они могут такого уж секретного знать, в самом деле?.. Рядовой командир рядового отряда и еще более рядовой хаджи… Непонятно.

Однако эту мысль он додумать не успел. Сильные руки подошедших бойцов опытно и бесцеремонно ощупали их одежду.

Теперь у Хамида и мысли сопротивляться не возникло. Он капитулировал окончательно.

Убедившись, что у обоих из обысканных оружия и в самом деле нет, русские потянули их в сторону.

— Пошли!

Чеченцы подчинились без сопротивления. В конце концов, плен — не самое страшное. Вот если бы эти спецназовцы попали в руки моджахедам, в особенности арабам или братьям Абдуловым, тому же лагерному палачу Абу, им бы пришлось ох как несладко. С ними так обошлись бы, что смерть показалась бы им блаженством — самые жестокие из моджахедов больше всего любят поиздеваться над офицерами спецслужб, да еще над евреями. А у русских в плену, как говорят побывавшие там собратья, жить можно. Во всяком случае не избивают и головы не отрубают. Русские вообще странные люди: жестокость проявляют по отношению к своим, в то время как к пленным врагам относятся невероятно благожелательно.

Только бы на месте не шлепнули… Ну а коль уж не убили сразу, то теперь не убьют. Значит, они им зачем-то нужны? Но зачем?.. Хамид терялся в догадках.