Звени, монета, звени

— То одним Четырем ведомо, да еще Лабрайду. Но Лабрайд — рот на замок: или забыли, дескать, достойные, что старики говорят: «Кто меньше знает, тот лучше спит». Вот и вы, славные да могучие, спите себе спокойно и не тревожьтесь ни о чем. Как предрекал великий Сильвест, так оно и случилось. Вот она, дева. А вот и воля Четырех: не след жене властвовать над мужами, поэтому станет Эринн супругой достойнейшего, которого изберете вы сами и который станет следующим Ард-Ри. Он, и только он, может править Пределом, а все остальные неугодны Всеблагим и поддержки не получат, но будут прокляты за неповиновение во веки веков.

Мы с Треном можем гордиться: достойнейшим был назван наш дальний предок Кернан, в честь которого меня и назвали. В отличие от предшественника медлить он не стал и уже через год на свет появился его первенец. Девочка. Народ ликует, народ счастлив, да только что за незадача: как молодые родители — хе-хе — ни старались после, не тяжелела больше Эринн чревом.

Фрэнк удивленно приподнял брови:

— Рука Четырех?

— Угу. Так, по крайней мере, объявил Мудрый. А также объявил он, что когда придет срок выдавать девочку замуж, должен Кернан добровольно уступить избраннику власть над Пределом. Так оно и случилось. У новой правящей пары тоже родилась единственная дочь, и с тех пор на протяжении восьми поколений власть над Пределом передавалась лишь по женской линии.

— Пока в девятом… — понимающе начал мой телохранитель.

— Пока в девятом у правящей четы не родились двойняшки: мальчик и девочка. Предшественник Лаурика, Мудрый Фланн, категорически заявил: всё должно продолжаться так, как было до этого. Мужем девочки и следующим Ард-Ри в соответствии со всеми законами стал Меновиг. Но у него, в свою очередь, была младшая сестра, в которую без памяти влюбился брат наследницы — лихой рубака Эохайд. Причем взаимно. Разумеется, родители не посмели отказать юноше столь славного рода, так сказать, Сильвесту Второму, и дело закончилось свадьбой и рождением Коранна Луатлава. Первого за всю историю Западного Предела человека, который мог по праву называться Мак-Сильвест. Меновиг же, как и ожидалось, стал отцом девочки, получившей имя Этайн.

— Дай-ка я попробую закончить, — просит Фрэнк. — Потом кто-то очень умный… или даже — Мудрый, решает соединить два побега одного дерева и посмотреть, что из этого получится. Если от союза двоюродных родственников родился бы ребенок, он был бы потомком Сильвеста Первого и по мечу, и по кудели.

Употребленного им выражения мы раньше не слышали, но смысл его был понятен.

— Совершенно верно, — перехватываю роль ведущего в разговоре я. — И нетрудно сказать: многие в Пределе тайно, а кое-кто и явно, были против этого брака.

— Из-за близкого родства?

— Да нет. Опять же если легенды не врут, то тот же Сильвест — я имею в виду Сильвеста Кеда — появился на свет в результате связи между единоутробными братом и сестрой. Правда, они о том не подозревали, и всё же… Нет, многие считали, что закон престолонаследия, данный людям Предела Лабрайдом Рехтмаром, свят и нерушим. И что Лаурик Искусный…

Я понижаю голос. Даже сама мысль о том, что я сейчас собираюсь сказать, отдает святотатством.

— …мог неправильно истолковать волю Четырех. Или даже намеренно исказить ее.

Фрэнк серьезно качает головой:

— Это исключено. Ты же знаешь, я провел в компании Мудрого не один день. В том, что касается исполнения — неукоснительного! — воли Четырех, он не способен на компромисс.

Он задумывается, вслушиваясь в царящую за окном суету:

— Скажите, о владыки, — произносит он, — это всё, что вы хотели мне поведать? Или есть еще какие-то… тайные истории?

Отец усмехается:

— Тайны? Быть может… В конце концов всё бывшее не когда — тайна для ныне живущих, потому что мы ничего — запомните это, мальчики! — ничего не знаем наверняка. А легенды и предания имеют интересную особенность: они почти всегда врут в целом и при этом поразительно точны в деталях.

— Разве так бывает?

— Еще как бывает, мой осторожный и недоверчивый пришелец, еще как! Но к истории и легендам продолжение нашей беседы, пожалуй, отношения не имеет. А что касается легенд, то я надеюсь, что тебе понравилось, и ты понял главное: права ли Певунья Этайн — что еще не доказано, — виновата ли — тем более не доказано — это дело исключительно ее мужа и Лаурика Мудрого.

— Угу, — хмыкаю я, — семейное, так сказать.

— Именно семейное. И не Владыке Гор в него лезть, потому как он — всего-навсего смертный по имени Илбрек Мак-Аррайд, а его уста — ничто по сравнению с Устами Всеблагих. Как ты думаешь, сын мой: пошел бы он против воли Четырех осознанно? Вот и я так считаю. И тем не менее мы стоим перед свершившимся фактом.

— Так не лучше ли вам в такой ситуации вообще ничего не делать? — задумчиво произносит Фрэнк. — Сидеть тут, хмельное попивать, песни петь и ждать, пока молния не ударит в нечестивца, камень не вывернется у него из-под ноги, кусок хлеба не встанет у него поперек горла? Не лучше ли предоставить Им Их законное право судить и карать?

Отец улыбается: