Звени, монета, звени

— Всё именно так, как ты сказал, славный Кернан, — видно было, что речи отца польстили Фергусу. — Я был в тот день на Маг Окайн и могу засвидетельствовать, что победа Мак-Менда была совершенно честной. Но видел я и другое — опьяненный боем, он не только отсек голову павшему, но и зарубил его безоружного возницу, когда тот пытался ему помешать.

Да, это уже было серьезно. Конечно, по условиям поединка сын Гуайре имел право на голову противника (Илбрек, кстати, сколько я его помню, никогда не отказывал себе в удовольствии проехать по улице с кровавым трофеем, привязанным к дышлу колесницы, да и я не просто так ношу свое грозное прозвище), тем более что противник явно превосходил его славой и доблестью. С другой стороны, вряд ли кто-нибудь усомнился бы в победе, свидетелем которой стал сам Ард-Ри. Да и Илбрек наверняка пожелал бы выкупить голову сына, на что имел полное право, а отказать ему в этом — значит, смертельно обидеть. Но убийство возницы, совершенное после того, как пал его колесничный боец…

— Продолжай.

— Мне осталось рассказать немногое. Разумеется, господин мой Илбрек тут же потребовал от Ард-Ри выдать ему убийцу для суда.

— И разумеется, Ард-Ри выполнил его справедливое требование?

Горькая усмешка была нам ответом:

— Так поступил бы господин мой, или ты, доблестный Трен. Но не Коранн Мак-Сильвест. Он заявил, что раз преступление совершено на его земле, в его присутствии и его человеком, то он сам и станет судить его по возвращении в Ардкерр. А знаете, в чем заключался этот суд? Сначала Ард-Ри, как и велит обычай, торжественно лишил Бранна своего покровительства, земли и воды, и Гуайре Заика отрекся от недостойного сына. А потом, — почти выкрикнул Фергус, — потом наш справедливый и гостеприимный Ард-Ри, якобы в исполнение своей клятвы… простил изгнанника, принял его в свой род и назвал своим сыном. Господину же моему было объявлено, что с этой минуты любой, кто поднимет на Бранна руку, будет рассматриваться как враг рода Мак-Сильвест и самого Ард-Ри лично!

Что и говорить, в тот миг я целиком разделял гнев Илбрека. Похоже, что в угоду привязанности к побратиму и его сыну Луатлав презрел справедливость верховного правителя и судьи Предела. Хотя с правовой точки зрения всё было проделано изумительно: действия Ард-Ри полностью отвечали его обету, а членство в новом роде полностью очистило преступника, как если бы он умер и родился вновь.

— И как же поступил брат мой Илбрек? — спросил отец, хотя мы, кажется, уже знали ответ.

— А что бы ты сделал на его месте, господин? Род Аррайд объявил о своей свободе от данной некогда Ард-Ри клятвы до тех пор, пока все достойные мужи Предела, Мудрый и Те, чьими Устами он является, не вынесут свое решение.

— И это лишний раз подтверждает мудрость и справедливость его главы, — признал я. — Разумеется, Мудрый и все мы напомним зарвавшемуся правителю об его обязанностях по отношению к подданным.

— Рад, что ты согласен с моим господином, — широко улыбнулся Фергус. — Значит, в этом споре ты выступишь на его стороне?

Э нет, не так быстро!

— Ты ведь, кажется, тоже был на свадебном пиру Ард-Ри, друг мой? И слышал мою клятву? Призвав в свидетели Тех, Кто всегда над нами, да прославляется вечно Их имя, поклялся я, что в любой ссоре между Коранном Мак-Сильвестом, Илбреком Мак-Аррайдом и Ронаном Мак-Дегайдом не приму ничьей стороны, но приложу все усилия, дабы разрешить дело к всеобщему удовольствию, справедливости и вящей славе Четырех. Так что не зови меня сторонником рода Аррайд, пока я не слышал слов другой стороны и, главное, Лаурика Искусного.

Слегка приуныв от начала моей речи, Фергус к ее окончанию явно воспрял духом:

— Так именно об этом я и собираюсь вести речь, доблестный Трен! Господин мой и все люди его в великой скорби отбыли на родину, отправив гонцов к Мудрому, Светлому Господину и тебе, чтобы созвать на правый суд. Ни один из гонцов так и не достиг цели. Спустя луну считая с того дня к Дун Фэбар подъехал посланник Ард-Ри и, не слезая с коня, передал моему господину кожаный мешок и устные слова Ард-Ри. В мешке находились головы наших послов, а речи — клянусь именем Тех, Кто всё видит, что передаю их дословно, — гласили:

«Ард-Ри Предела Мудрости Коранн Мак-Сильвест вероломному убийце, предателю и клятвопреступнику Илбреку Мак-Аррайду.

Грязный пес! Сейчас ты владеешь тем, что принадлежит мне по праву, но я намерен в скором времени вернуть свою собственность, врученную мне волей Четырех. Взамен я отсылаю тебе то, что ты оставил на моих землях. Готовься к войне!»

— Как ты считаешь, Фергус, — спросил отец, также, как и я, пытаясь прийти в себя от неслыханности происходящего, — о какой собственности идет речь?