Зверь

Осмелев, Барр сделала шаг вперёд. Дуло пистолета ходило ходуном, палец подрагивал на спусковом крючке, а рукоять скользила по вспотевшей ладони. Если бы Адам сделал хотя бы один шаг вперёд, ей-богу, она бы выстрелила, но вряд ли попала бы. Что с пушкой, что без неё, Эллен не была в безопасности. Оружие действовало не лучше банального самовнушения, Барр понимала, что даже с ним у неё нет ни единого шанса, и от этого лишь сильнее закипала яростью, словно животное, пойманное в капкан.

— Я одного не пойму, на кой чёрт тебе понадобилось увечить мою машину? Напугать хотел? А поезд? Там же был ты, верно? — злость хлестала её по ногам, заводя и подначивая прицельно плеваться ядом. Нет, она больше не испытывала страха, лишь ярость и бессилие. — Это ты убил тех двоих. Ты убил Марти. И свою девушку. И брата моего ты убил. Ты врал мне всё это время. Ты — монстр!

Её голос эхом отталкивался от необъятных сосновых стволов и возвращался, повторяясь троекратно и пугая её саму. Эллен, словно дикая, дёргалась от каждого звука и бегло переводила взгляд по сторонам, ожидая опасности отовсюду.

При слове «монстр» Адам дёрнулся, будто получил пощёчину.

— Ты не сможешь это доказать.

— Потому что вы все здесь заодно? — сквозь зубы прошипела Барр. — Я вытащу сюда федералов, я выверну ваш проклятую лесопилку наизнанку…

— Эллен, я никого не убивал! — Бишоп прервал её, чуть повысив голос. — Есть и другие.

— Какие ещё, мать твою, другие?!

— Такие же, как я.

Это прозвучало чистосердечным признанием. Адам Бишоп только что признался ей в том, кто он есть.

Ровно на секунду Эллен перестала видеть и слышать. Его слова доходили до неё чудовищно медленно, не желая вписываться в чётко сформированную картину, в которой он — главное зло. Адам не убивал, значит, убивал кто-то другой. Значит, здесь целый, чёрт его дери, клан!

— Эллен, в машину!

Эллен не успела выдать ни единого вопроса, не успела выйти из состояния глубокой прострации, не успела даже толком испугаться. Она посмотрела на Бишопа. Адам смотрел куда-то в сторону леса.

— Я не понимаю, что им нужно от тебя… — тихо произнёс он, и фраза его закончилась глухим рычанием.

Барр сделала шаг назад. Она видела, как над телом Бишопа заклубился пар, как он медленно стащил с себя рубашку и зачем-то взялся за ремень штанов. Вдруг он остановился, словно вспомнил, что Эллен смотрит на него во все глаза. Повернув к ней голову, он взглянул на неё. В его глазах Барр прочла сожаление, боль и отчаяние.

— Прости, Эллен. Ты не должна была этого увидеть. Прости. Прости, — произнёс он одними губами, но Барр прекрасно расслышала его.

Внутренности сковало льдом, ноги приросли к земле, а рука с пистолетом беспомощно упала вниз — оружие безвозвратно исчезло, слившись с чернотой изъезженной многими колёсами почвы. Барр хотела закрыть глаза и ничего не видеть, но не могла — тело перестало её слушаться. Она видела, как нижняя часть его лица вытянулась вперёд, как губы превратились в две тонкие чёрные линии, обнажая длинные клыки, как всё его тело вытянулось и раздалось вширь, обретая уродливую, изломанную форму, лишь отчасти напоминавшую туловище медведя. Она видела, как вместо клочьями слезающей кожи пробивалась грубая шерсть, как его красивые пальцы изуродовали костные наросты и длинные звериные когти.

Она отключилась лишь тогда, когда из чащи на Адама, точнее на то, что когда-то им было, бросился ещё один Зверь.

Глава 14

Эллен казалось, что она умерла и попала в рай. Тело наполняла лёгкость, а разум — ощущение полной безмятежности. Память услужливо подводила её при любой попытке к ней обратиться — Барр видела свои воспоминания, словно через плотную завесу тумана, и они казались ей нереальными.

— Эллен.

Голос Теодора Фишера вернул её на грешную землю. Эллен нехотя признала, что всё ещё находится на лесопилке. Что всё ещё жива.

— Она очнулась, — сказал он кому-то, посмотрев в сторону двери. — Адам, тебе лучше уйти.

От звука этого имени Барр распахнула глаза, вздрогнула и попыталась встать, но рука фельдшера мягко и настойчиво прижала её за плечо обратно к кушетке. Фишер по-отечески погладил её по лбу.

— Ну, что ж, Эллен, теперь вы одна из нас, — вздохнул он и сочувственно поджал губы, — посвящённых.

Фишер сказал это с долей горькой иронии, словно жалел её за то, что она невольно присоединилась к этому кругу «избранных». Она видела его лицо, словно в дрожащем мареве. Позади него горел камин, и тихий треск огня казался ей отчётливее канонады выстрелов.

— И много вас таких, — она прокашлялась, выравнивая голос, — «посвящённых»?

— Не очень. Генри, я, возможно, Джо c Пэтти. С ними мы это не обсуждали никогда, не берусь утверждать, — ответил он, попутно проводя осмотр. — Кто-то верит в легенды, кто-то когда-то что-то видел. Кто-то, особенно молодёжь, не верит совсем. Однако, сути это не меняет. Вы сами всё видели.

— Говорите, — настойчиво попросила Эллен. Она решила, что если уж безвозвратно застряла в той преисподней, то должна знать, что теперь со всем этим делать и как теперь с этим жить.