Зверь

— Здесь, сами понимаете, для встречи старых друзей обстановка слишком…

— Официальная, — поддержал приятеля Молчун. — И потом, мы до вечера ждать не можем. У нас еще дел — во! — Он чиркнул ребром ладони себя по шее. Жест был неприятный. Многообещающий такой жест.

— Совершенно верно, — подтверди, Перс. — Дел у нас действительно очень много.

Спортсмен пожал плечами:

— Как знаете. Борька сейчас живет у Эдика Смирнова. Эдька-то переехал к жене, вот и пустил. Это в Строгино. Маршала Катукова, по-моему. Сейчас посмотрю. — Он полез в карман спортивных штанов, достал блокнотик, полистал. — Ага, вот. Точно. Катукова, тридцать два, квартира сто семнадцать. Телефон нужен?

— Еще бы, — ухмыльнулся Молчун. — Диктуйте.

Спортсмен продиктовал, спросил настороженно:

— Вы разве не будете записывать?

— У меня хорошая память, — ответил Перс. — Я запомню.

* * *

Звонок Гуревича застал Сергея уже на работе, и тот пожалел, что Юра не позвонил немного раньше, домой. Не пришлось бы лишний раз мелькать перед начальством. С другой стороны, волка ноги кормят. Одна незадача: Леня умотал с самого утра в паспортный стол и канул, словно утопленник в колодце.

— Сергей? — вещала тем временем зычно трубка. — Это Юра. Сергей, сейчас же собирайся и подходи к «Людмиле». Я за тобой заеду.

— Хорошо, хорошо, — отвечал Сергей, усиленно вытягивая шею в надежде выглянуть в коридор и увидеть, не стоит ли там кто, не подслушивает ли.

Где как, а в их отделении работа «на дядю» воспринималась не в качестве сотрудничества, а в качестве попытки измены Родине и каралась наотмашь, в соответствии с российским законодательством. Проходили сии мероприятия под девизом: а не заклеймить ли нам, братцы, ренегата августейше-начальственным презрением? А скажем-ка ему свое брезгливое «фи». Петров, как ты мог?… Уходи, мы тебя больше не любим! С другой стороны, если удавалось «припахать» по своим делам какого-нибудь лопуха со стороны, это котировалось на уровне национального героизма и лежало в одной плоскости с подвигом Александра Матросова: закрыл пулеметную амбразуру телами деда и брата.

— Сергей, ты меня слышишь? — вопрошал Юра. Глас затерявшегося в пустыне Моисея.

— Слышу, — отвечал Сергей. Он как раз завидел в коридоре Леню и усиленно замахал рукой: эскадро-он, в галоп! — На Садовом! Ты через сколько подъедешь?

— Через десять минут, — пообещал Юра. — У тебя там проблемы? Давай я начальство напрягу?

— Не стоит. Через десять минут у «Людмилы».

— Лады. — Юра повесил трубку.

На Садовом, как всегда, столпотворение. Привокзальные магазины отчего-то и по сей день притягивают залетных провинциалов словно магнит, хотя пора голодно-бронебойного дефицита давно канула в Лету. Они даже в будний день больше напоминают душегубки, нежели магазины. Народу — не протолкнуться. Кто-то старательно, словно корсар в страшной абордажной атаке, прет вперед, оттирая стоящих рядом; других, наоборот, выдавливают, будто пасту «Колгейт» из тюбика; третьи, задержав дыхание, выбираются сами, увешанные свертками и сверточками. Перед магазином, на тротуаре, водоворот. Толкаются, мнут друг другу бока, самые ловкие проскальзывают между, а те, что еще ловчее, умудряются, проскользнув между, разжиться каким-нибудь сувениром. Например, пухлым бумажником. И над всей этой бестолковой, как беспробудное пьянство, суетой висит бензиновый день. Серый настолько, что и неба-то за ним не видно. Только тусклое, холодного копчения солнце уныло болтается на фоне ватного смога, словно съеденный временем пятак.

Леня, с интересом наблюдавший за прохожими, вздохнул и поделился давней, мучающей его печалью:

— Я в такие магазины не хожу. Живу рядом, а все равно не хожу. Боюсь.

Сергей пожал плечами. Кому как. Личное дело. Может быть, иногда и полезно вместо зарядки.

У бровки тротуара притормозила бежевая «трешка», слегка заляпанная дорожной грязью. За рулем сидел давешний знакомец Женя, на соседнем сиденье устроился Юра. Оба в кожаных куртках, зеленых штанах, модных туфлях. На Жене фасонистая фуражечка-«жириновка». Еще бы цепи золотые на шею да пальцы «растопырочкой» сделать — и все. Сергей посмотрел по сторонам и заметил еще, по крайней мере, две машины: синий «Москвич-2141» и старенькое, замурзанное такси — «Волгу», как и положено, жуткого, варварски-салатового цвета. В обеих машинах по четыре пассажира. Плюс водители. Итого, вместе с Сергеем и Леней, четырнадцать человек. Ну что же, совсем неплохо. Совсем. Сергей открыл дверцу, полез в салон. Стажер застенчиво забрался следом. Аккуратно прикрыл дверь. «Трешка» мгновенно взяла с места и покатила в сторону «Новороссийска».

— Привет, — поздоровался Юра. — У меня две новости. Одна плохая, вторая еще хуже. С какой начнем?

— С той, что еще хуже, — пробормотал Сергей.

— Хорошо. Так вот. Жнец знает, что за ним охотятся.

Сергей повел плечом:

— Юра, ты это называешь новостью? Да твою новость не слышали разве что подмосковные собаки.