Зверь 44

Глядя на его сумку, я подумал о Сивом. Мы иногда попадали на такую мясорубку, где перемешаны разные ханурики и надо для начала отличить своих от чужих, а по форме и снаряжению они почти одинаковые. Ну, есть, конечно, различия: и ворот на ватнике чуть другой, и ботинки не совсем такие. У своих в аптечке, кроме бинтов и жгута, обычно ничего нет, а у чужих там и таблетки, и ножницы, и медицинские перчатки, и восковой карандаш. Но отличить всё равно трудно. Хорошие вещи одни часто снимали с других взамен собственных, плохих или потерянных. И жетоны, если они вообще были, не всегда помогали. Та ещё контузия мозга! Выручали метки «свой-чужой». Полоски скотча на левой руке и правой ноге. У своих – синие, у чужих – жёлтые. Мы и сами такие наматывали. Ханурика с синим скотчем забирали. С жёлтым оставляли. И ханурика без меток оставляли. А Сивый тайком срезал синие метки! Представляете? Ну не паскуда, скажете?

Мы как-то на смешанной мясорубке с ходу насчитали двенадцать синих хануриков, а по меткам в итоге вывезли десятерых и дружно промолчали, потому что никто ничего не видел. Или вот мы иногда не спешим с хануриком, порванным на части. Рука с синей меткой лежит на виду, а где ноги со штанами и кармашком под жетон – ищи-свищи. Такого ханурика заприметишь и обойдёшь, чтобы заняться им напоследок, а потом смотришь: нет метки. И уже сомневаешься, а была ли она, мало ли в одном месте валяется членистоногих. И не докажешь, что Сивый хитрит. Он на всё пойдёт, лишь бы не жилиться в вылазке и не делать вторую ходку. Точно, что паскуда.

Это с одной стороны, а с другой… Вот Череп собирает пластмассовые танки. Ну, знаете, с моторчиком. Тоже верит Лешему – думает, что ждать осталось недолго, и не хочет возвращаться домой без подарков. Сивый вчера организовал Черепу новый танчик, причём с батарейками. Мы всей командой топтались на палубе – смотрели, как Череп гоняет его между вентиляционными решётками, – пока нас не прогнал Кардан. Тут Сивый молодец, ничего не скажешь. И поди разбери, какой он человек.

От мыслей о Сивом меня отвлекли голоса. Я подумал, что приехал Сухой, а это припёрлись трофейники. Мы вчера встретились на бетонке, я отметил в их навигаторе схрон, устроенный под «Медведем», и передал им опись Фары. Они утром заглянули к танку, ничего не нашли и теперь притащились бодаться. Я немного сдрейфил, но подтянулась тяжёлая артиллерия – Кирпич с Сифоном – и стало поспокойнее. Да и долго бодаться не получилось. На дороге появился «Секач» командира. Трофейники могли воспользоваться моментом и пожаловаться Сухому, будто я нарочно их запутал и заставил зазря копаться в другом танке, – хоть убей, не понимаю, как они не заметили отмеченный мной «Медведь»! Не воспользовались. Не пожаловались. Решили не нарываться и умотали к мосту.

Я бы из принципа сгонял до «Медведя» проверить схрон, но командир приказал готовиться к переправе. Мы с Кирпичом поторопились закрепить на носу «Зверя» все пять телег поискового отряда – три ходовые и две запасные. Тут было не до схрона.

Час спустя в моторном отделении «Зверя» загрохотали два судовых дизеля мощностью в несколько тысяч лошадиных сил. Корпус дрогнул, на подъёмных цепях хлопнула задранная печная платформа, из четырёх выхлопных труб вырвалось чёрное облако выхлопа, и могучие гусеницы, заскрежетав, стронулись. Я под подошвами берцев ощутил приятную вибрацию земли. «Зверь» медленно покатил вниз к берегу, куда уже причаливал паром.

* * *

Пепельно-серые облака заслонили солнце. Ветер и качка усилились. Мы всей командой собрались на мосту и с тревогой следили за переправой. Нам редко доводилось так явно чувствовать уязвимость «Зверя». Страх за его судьбу сделал нас маленькими, ничтожными. Обычные оборвыши, которым и деваться-то некуда. Даже Сухой стоял поникнув, без обычной для него важности. Задерживаться на мосту было опасно, но мы ждали, когда паром приблизится к противоположному берегу, и с места не сходили.

Я вдруг понял, какие мы на самом деле чужие друг другу. Горстка людей, наугад собранная в механизированную похоронную команду взвода материального обеспечения тридцать пятого мотострелкового батальона. Логичнее было включить нас в состав танкового батальона – всё равно при больших поломках к нам приезжали механики из танкового ремонтного взвода, – но как-то так изначально повелось, что «Звери» чаще включали именно в мотострелковый. Ну и ладно. Это головная боль Сухого.

Сухой постоянно пропадал в разъездах. Катался на своём «Секаче» в штаб батальона и обратно. Следил за нашим снабжением, привозил на «Зверь» координаты маршрута и попутных мясорубок. Мы с Кирпичом, Фарой и Сивым уже готовились после переправы тянуть телегу по очередной наводке. Командир сказал, что нас ждёт «неопределённое число» хануриков.

– Дело говно, – вздохнул Сивый.