Зверь

Накинув рюкзак на плечи и подключив клапан, Эссейл выпустил несколько языков оранжевого пламени.

— Приступим? — спросил он.

Разделившись, они разошлись по четырем сторонам огромного особняка. Наверное, не было смысла обливать ткань и дерево бензином, но так огонь из огнемета смог охватить целые полотна ткани, сосны, дуба и красного дерева одним залпом.

Пожар все разгорался, и Эссейл шел по столовой, поджигая антиквариат и обои от «Зубер»[108], обюссоновский ковер, двухвековой стол в федеральном стиле длиной в двадцать пять футов. Он мгновение помедлил, прежде чем перейти к кухне, жалея, что не додумался снять люстру «Уотерфорд»[109], висевшую над разраставшимся пожаром.

Но без жертв не обойтись.

Он не стал заморачиваться с кладовой, пламя и так скоро доберется до нее. Вместо этого он накрыл огнем профессиональную кухню, начав с занавесок по обеим сторонам от окон и продолжив с деревянными шкафами, которые его кузены основательно облили бензином.

Дерево яростно вспыхнуло, и Эссейл ощутил возбуждение, какая-то первобытная часть в нем стремилась к доминированию и требовала подчинения от предметов мебели. Воистину, с каждой огненной вспышкой казалось, словно Эссейл обретал какую-то давно потерянную частичку самого себя.

Словно это он сидел в подвале на привязи.

Вскоре стало невозможным наращивать огневую мощь, его волосы начали подгорать на кончиках, кожа на лице болезненно напряглась.

Вернувшись в фойе, Эссейл обнаружил, что оказался окруженным огнем, который сам и создал, очутился в плену у пламени. Дым, клубящийся и токсичный, щипал глаза, нос и синусовые пазухи, а вздымающиеся языки пламени блокировали всякий выход.

Наверное, это конец¸ подумал он, опуская дуло огнемета.

Огромные языки оранжевого и красного пламени вокруг него пожирали особняк и его содержимое, и на мгновение он был очарован смертельной красотой огня.

Успокаиваясь, он достал телефон.

Эссейл набрал номер, и пока шел дозвон, он обернулся вокруг себя…

— Алло? — раздался ее голос.

Он закрыл глаза. О, этот голос. Прекрасный голос Марисоль.

— Алло?

В трубке царило молчание, чего нельзя было сказать о доме: вокруг все скрипело и хлопало, раздавались стоны и проклятья, словно у гвоздей и штукатурки были кости/нервные рецепторы, которые ломались/чувствовали боль.

— Эссейл? — позвала она его. — Эссейл… это ты?

— Я люблю тебя, — ответил он.

— Эссейл! Что…

Он оборвал разговор. Выключил телефон. Потом снял рюкзак и кинул под ноги.

Когда температура увеличилась, а с ней и хаос, он поправил пиджак и манжеты рубашки.

В конце концов, он мог быть дегенератом, корыстным наркоторговцем-социопатом, но смерть нужно встречать с достоинством.

Дхунд или Забвение? — гадал он.

Наверное, Дхунд…

Из огненного цунами появилась черная фигура, проникая в центре адского пламени, среди которого стоял Эссейл.

Это бы Брат Зэйдист. И вопреки надвигающейся смерти и разрушению, мужчина, затормозивший перед ним, казалось, был скорее раздражен, чем взволнован происходящим.

— Ты здесь не сдохнешь, — закричал он поверх шума.

— Такой исход меня устроит.

Зэйдист закатил свои черные бездушные глаза.

— Я тебя умоляю.

— Хотя для этого поджога была веская причина, — прокричал Эссейл в ответ, — твой Король обвинит меня в убийстве, ведь против женщины не было судебного разбирательства о нарушении закона о кровном рабстве. Поэтому позволь мне погибнуть здесь, в счастливом знании, что я…

— Не в мою смену, придурок.

Удар по челюсти пришел справа и был таким сильным, что не просто оборвал его поэтичную речь, но и связь с сознанием.

Последнее, что он услышал, прежде чем отключиться, это — «… вынесу тебя как чемодан, гребаный ты дурак».

Ради всего святого, подумал Эссейл, когда мир вокруг потемнел, и все затихло. Чужая принципиальность — заноза в заднице.

Особенно когда ты пытаешь свести счеты с жизнью.

Глава 68

Вернувшись домой после встречи в «Вас ждет кофе», он чувствовал себя на вершине мира.

В конце интервью Райм даже обняла его. Ведь это что-то значило?

Поднимаясь по ступеням к парадному входу особняка, первым делом он хотел позвонить Мэри, но сейчас она была на своем собеседовании, поэтому придется подождать. И ладно, он мог переодеться и отправиться в центр, поохотиться и выпустить пар…

Его телефон издал «дзынь», когда он только поднялся на второй этаж и увидел Короля на своем троне, за столом… а не в доме для аудиенций, как должно было быть.

Игнорируя сообщение, Рэйдж постучал в открытую дверь.

— Мой господин?

Роф вскинул голову, словно удивился его появлению… первый признак того, что случилось что-то серьезное: брат мог быть слепым, но обладал чуткими инстинктами хищника.

— Ты рано, — пробормотал Роф. — Встреча начнется через двадцать минут.

— Что?

— Ты получил сообщение Ви?

Рейдж вошел в голубую, отделанную оборками комнату с французской мебелью и крайне пуританской атмосферой. Кабинет, гостиная или что там еще была самой несуразной комнатой для планирования стратегии битв и ведения войны, но сейчас это стало традицией, как и многое в особняке Дариуса.

Похлопав по груди там, где вибрировал телефон, Рейдж пробормотал: