Зверь

— Я не хочу этого! Черт подери, не хочу! Ты и я, вместе — мне большего не надо! Я и детей-то не люблю!

Когда его голос громом пронесся по комнате, Рейдж почувствовал ее взгляд на себе.

Он не мог вынести этого.

Снова вскочив на ноги, Рейдж заметался по комнате, его подмывало сорвать картины со стен, сжечь шторы, разломать комод голыми руками.

— Я говорил серьезно, — рявкнул он. — Когда я сказал, что если ты захочешь ребенка, я достану тебе гребаного ребенка!

— Я знаю. Ты не ожидал, что именно ты почувствуешь зияющую пустоту в груди.

Он застыл как вкопанный и заговорил, уткнувшись взглядом в ковровую дорожку.

— Это неважно. Это не имеет значение. Это пройдет…

— Бэт рассказала мне кое-что еще. — Мэри дождалась, когда он встретит ее взгляд, и потом смахнула слезу. — Она сказала, что Вишес приходил к тебе перед нападением. Она сказала… он сказал тебе, что ты умрешь. Что он пытался заставить тебя выйти из строя… но ты отказался.

Рейдж выругался и продолжил выписывать круги. Потерев лицо рукой, он обнаружил, что ему хотелось вернуться в начало их отношений. Тогда все было так легко. Ничего кроме хорошего секса и замечательной любви.

Не было этой… жизненной чепухи.

— Почему ты рванул в бой? — спросила она нерешительно.

Он отмахнулся от вопроса.

— Знаешь, он мог ошибаться. Ви не знает всего на свете, иначе он был бы богом…

— Ты раньше времени рванул в бой. Ты не дождался… ты вышел в одиночку. В кампусе, кишевшем врагами. В одиночку… сразу после того, как один из твоих Братьев, который никогда не ошибался, сказал тебе, что ты умрешь там. И потом тебя подстрелили. В грудь.

Рейдж не планировал падать.

Но это было так странно. Он стоял на ногах… а потом оказался на полу, ноги подогнулись под неправильными углами, торс последовал за неуклюжими руками и плечами. Так бывает, когда воин проигрывает бой… он представлял из себя пистолет, который обронила стреляющая рука, кинжал, выпавший из ладони, выроненная, а не выброшенная граната.

— Мэри, прости. Мне так… жаль, прости, прости меня.

Он просто повторял слова снова и снова. Больше ему ничего не оставалось.

— Рейдж. — его бормотание прервал голос Мэри, полный печали, слышать его было больнее, чем чувствовать пулю в собственном сердце. — Ты думаешь, что вышел на поле один, потому что хотел умереть? И, прошу, будь честен со мной. Проблема слишком большая… чтобы замести ее под кровать.

Чувствуя себя последним дерьмом, он накрыл лицо руками и заговорил в ладони:

— Мне просто нужно было… побыть рядом с тобой. Как это всегда было. Как должно было быть. Как это было нужно мне. Я думал… может, если я окажусь на другой стороне, и ты придешь ко мне, мы могли бы…

— Делать то же, что делаем сейчас?

— Но это не имело бы значения.

— Ты о ребенке?

— Да.

Когда они замолкли, Рейдж выругался.

— Мне кажется, что я предаю тебя, уже иным образом.

Когда она медленно сделала вдох, было ясно, что Мэри знала, о чем именно он говорил… тот момент, когда он вернулся от другой женщины. Но она быстро оправилась.

— Потому что я не даю тебе, чего ты хочешь, но ты продолжаешь хотеть этого.

— Да.

— Ты… ты хочешь быть с другой жен…

— Боже, нет! — Рейдж уронил руки и затряс головой так сильно, что чуть не свернул шею. — Черт подери, нет! Ни за что. Никогда. Я лучше буду с тобой и никогда не буду иметь ребенка… в смысле… другого даже в мыслях не допускаю.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно. Точно, я уверен на сто процентов.

Она кивнула, но не посмотрела на него. Она снова уставилась на свои ноги, напрягая пальцы, потом раздвигая их, потом снова сжимая.

— Это нормально, если ты хочешь, — сказала она тихо. — В смысле, я пойму, если ты хочешь быть с… ну, с нормальной женщиной.

Глава 24

Мэри считала себя убежденной феминисткой. Да, мужчины в своем большинстве могли поднимать в мертвой тяге больший вес, чем подавляющее большинство женщин… и это было справедливо как для людей, так и для вампиров… но, не считая физического неравенства, преимущественно не имевшего значение, не было абсолютно ничего, что бы мужчины могли делать лучше женщин.

Поэтому она словно прозрела, когда почувствовала себя полной неудачницей, оказавшись на месте всех мужчин.

Биологических созданий, рожденных с мужскими половыми органами, не способными вынашивать потомство. Как и она. Ну как? Абсолютное равенство.

Боже, как же больно.

И боль была достаточно странной. Мэри ощущала холод, холодную пустоту в центре ее груди. Или ниже, хотя метафора о пустоте в ее чреве казалась более подходящей для душещипательных фильмов.

Но именно это она и чувствовала. Пустоту. Дыру.

— Прости, — услышала она свой шепот. Хотя это было совсем нелогично.

— Прошу, — взмолился Рейдж. — Никогда не произноси это…

О, так он подошел и сел перед ней на колени, положив руки на ее ноги, смотря на нее снизу вверх так, словно сейчас умрет от одной мысли, что причинил ей боль.

Мэри положила ладонь на его щеку, чувствуя тепло его кожи.

— Хорошо, я не стану извиняться за это, — сказала она. — Но мне жаль нас обоих. Ты не хотел чувствовать подобное, как и я, и, тем не менее, вот где мы оказались…